- Вот! - он показал на покосившийся столбик с деревянной стрелкой и надписью "К злому волшебнику Имхалаю. Два килошага." Все с натянутыми улыбками закивали головами. Никто не трогался, пока Пердолиус не направил коня по едва заметной тропинке.
- Ты едешь, любовь моя? - эта фраза стоила Кэннону больших усилий. Хлурха одарила его нежным взглядом и принялась пинать своих подчиненных. Кони, тихо повизгивая от боли, бросились вслед за варваром. Джафар, оказавшийся дальше всех от предводительницы, спрыгнул со своей лошади и заорал:
- Нельзя вот так скакать на этот неприступный замок! Тут ведь надо ползком!
Хлурха мрачно поглядела на него:
- Это идея!
Она ловко сняла с луки седла аркан, набросила его на растерявшегося Джафара и потащила его за собой. Джафар громко вопил, но скоро поперхнулся пылью.
Замок был похож на гигантский черный клык неведомого чудовища. Он вырывался прямо из сухой земли и указывал в небо своим острием; на матовой гладкой поверхности не было ни отверстий, ни выпуклостей, ни какого иного нарушения идеала. Впрочем нет, где-то вверху можно было заметить квадраты окон, закрытых занавесочками, с горшками герани на подоконниках, но уж слишком, слишком высоко. Ни одно движение не нарушало покоя в этом месте, пока отряд не достиг его. Пердолиус, а за ним и другие спрыгнули наземь и принялись озираться, что не придало им уверенности. Серая пустыня вокруг, клубы сизых туч над головой и черный пик, в них нацеленный.
- Что дальше? - сипло спросил один из разбойников.
- Эй, тут что-то написано! - воскликнул другой. Он указывал на плакат, укрепленный на шесте, который был вбит посреди заросшего изумрудной травкой и цветочками клочка земли. Все кинулись туда и принялись толкаться, чтобы прочитать мелкие буквы.
- Пэ-о, по, гэ-а, га, - гундосил кто-то.
- Заткнись, если не умеешь читать. Тут написано: "По газону не ходить."
Последовала гробовая тишина. Все начали испуганно глядеть под ноги, на загубленные цветочки и ринулись врассыпную. Кары, однако, не последовало, и они приободрились. В это время над замком блеснула молния, и ударил гром.
- Ой! Ох! - раздалось тут и там. Однако, все вновь остались живы-здоровы.
- Поглядите, тут дверь! - крикнул один из разбойников, прятавшийся у самого замка. Остальные подошли к нему и увидели тоненькие щели в черном камне.
- Но мы через нее не попадем внутрь! - мрачно добавил Саид, обнаруживший дверь. Он указал грязным пальцем на табличку "Посторонним вход запрещен!"
- Разве мы посторонние? Мы пришли убивать хозяина и грабить замок. Разве мы посторонние! - развеяла сомнения Хлурха. Своей бревнообразной рукой она раздвинула подчиненных и одним пинком выбила дверь. - Идем!
Из проема пахнуло ужасом и крысиными какашками. Джафар упал в обморок, и двум разбойником пришлось волочить его вслед за дрожащими и сгорбленными страхом товарищами.
* * *
- Да, да!!! - завывал Имхалай, раскачиваясь на своем помосте. Смешанные с кровью чернила брызгали из священного "Паркера" прямо на кресло натуральной кожи, которое установили посреди пентаграммы. Сложенные в замысловатые узоры костяшки разломанных счет дрожали и выбивали из сырого каменного пола звуки, схожие со щелканьем зубов. На длинном столе ошалело щелкал арифмометр, свечи неистово коптили, а скелеты раскачивались в струях текшего от них теплого воздуха. Подавленные слуги - люди и суи'дурра - жались к темным углам около двери-входа в колдовской зал. Измученная Чиччочелла с отвращением стукала по клавишам машинки и молила Политру, чтобы клятый Гандурман быстрее явился и исполнил ее желание. Только ожидание этого события заставило ее помогать Имхалаю и вносить свой вклад в его какофонический концерт.
- Ты... отложенный на депонент, скрытый до времени от ревизоров... о, великий... явись!!! - бормотал волшебник слова заклятия. В последний раз он покропил магической смесью, в последний раз прочитал из толстого гроссбуха, и, наконец, бросил монетку, символ платы Гандурману, заставлявший его являться. Далее, естественно, не обошлось без густого дыма, разлетающихся маленьких искр и зловещего рыка. Когда эта шумиха исчезла, оказалось, что на священном кресле лежит короткий, толстый, розовый предмет цилиндрической формы.
- Ы? - выдавил Имхалай.
- Ого! - восхитилась Чиччочелла и бросила нажимать клавиши. - А где же он сам?
Из-за спинки крадучись выбрался Нурулай-Багадур. Опасливо держась подальше от девушки, он важно промолвил:
- Это не то, что ты думаешь. Все, кто находится в этом зале, падите ниц, ибо сейчас придет великий и ужасный.
- А что же это? - спросила Чиччочелла с остатками надежды.
- Это - просто салями... В каждом уважающем себя фарсе, каковым является наше действо, она должна появиться хотя бы для проформы, - демон небрежно смахнул батон с кресла. - Прошу, ваше трепещущещест... тьфу, опять запутался. Ваше страшилище!
По воздуху над креслом побежали крошечные ярко-зеленые точки, описывающие неведомые силуэты. Они мелькали быстрее и быстрее, их становилось все больше. Появлялась мерцающая форма столь ужасных очертаний, что даже Имхалай застонал от страха. Но никто не успел понять и запомнить отвратительные очертания бога, как его сияющая фигура сжалась и превратилась в куриное яйцо.
* * *
Какие-то черные коридоры вели их в неведомое. Хлурха, слишком тупая, чтобы бояться, мерно шагала вперед, за ней семенил Кэннон, следом старческой припрыжкой следовал Пердолиус. Разбойники, сжавшись в дрожащую кучку, двигались последними. Внезапно в темноте раздался ледянящий душу звук, похожий на утробное рычание зверя. Бандиты скуля рухнули на пол и принялись шептать молитвы. Кэннон прижался к стене, но в это время Пердолиус слегка смущенно пробормотал:
- Все в порядке, господа. У меня слегка отошли газы.
Им пришлось подняться и идти дальше. Дальше был громадный зал с куполообразным потолком, доверху набитый полчищами суи'дурра. Они стояли плотной толпой и зловеще посвистывали.
- А! Ур-рр! - Хлурха выхватила саблю и размахнулась, чтобы снести головы ближайшим грызунам. При этом ее локоть заехал в ухо Кэннону и опрокинул его на пол. Молодой варвар рухнул, теряя сознание... Разбойники бросились обратно, но и там уже ждали их отвратительные монстры в глубоких шлемах.
* * *
- Печатай! Печатай!! - в злобе Имхалай пнул кресло Чиччочеллы. Та лениво стукнула по клавишам. - Что это? Где Гандурман? - истерично крикнул волшебник, обращаясь к рыжему демону. Тот нахмурившись поглядел на яйцо, поверхность которого расцветилась яркими пятнышками.
- Если ты будешь говорить так непочтительно в присутствии Великого, он тебя сварит вкрутую, - ответил Нурулай, многозначительно кося глазами на яйцо. Из острого конца его со звуками, подозрительно похожими на кудахтанье, вылетела молния, спалившая один из скелетов.
- Ахм. Хорошо, великий Ан-Доллорий. Я вызвал тебя из тьмы забвения, из покрытой плесенью темницы, чтобы завоевать мир. Ты хозяин всех монет и купюр, кредитных карточек и чековых книжек. Твоей властью пусть все они станут прокляты, а их хозяева станут рабами... меня. Делимся по-братски: души - тебе, тела - мне. Хорошо? - волшебник с трепетом воззрился на Гандурмана.
- По рукам! - перевел его молчание Нурулай.
- М-м, - Имхалай растерянно замычал. - Вот так запросто? Он не просит каких либо дополнительных условий, например, чтобы ему каждый день давали кровь десяти самых красивых девушек?
- А зачем?
- Ну, я не знаю... Можно было бы его в ней купать. Он разве хочет потерять свой зловещий имидж? Он должен потребовать и мою душу, в конце концов! А то просто теряется уважение.