Чтобы удержать меня».
Молодой мужчина смеётся над парнем, потягиваясь в тесном автомобильном салоне. Желание поспать всё ещё остаётся в нём, поэтому он зевает, прикрывая рот татуированной рукой. Туман на улице постепенно рассеялся, оставляя утреннюю свежесть.
— Брось, детка, мне даже понравилось спать в салоне, — Лиам слабо улыбается, смотря на недовольную смуглую мордашку Зейна.
— А мне — нет, — Малик покачивает головой, раздражённый мыслью о том, что не сможет принять нормальный душ. Его тело болит после сна на неудобных автомобильных сидениях. — Если бы ты не спорил со мной и остановился у придорожного мотеля, мы бы не спали в машине, — он продолжает бурчать, поражаясь упёртости брюнета. Тот не стал слушать его поздно вечером, говоря, что до следующего ближайшего нормального отеля осталось «совсем немного», не остановившись у дешёвого мотеля, но до его ближайшего отеля они не доехали из-за кромешной тьмы, поэтому парням пришлось ночевать в машине.
— Я знаю, что тебе понравилось, — брюнет не может перестань улыбаться, пока Зейн продолжает недовольно ворчать, и оба приводят сиденья в более горизонтальное положение. — Было же романтично, — он приподнимается, смотря в лобовое стекло. Они недалеко свернули от трассы, поэтому никаких посторонних звуков не было вокруг, кроме одного. Что-то привлекает внимание Пейна, и он напрягается.
— Ага, романтика, — Зейн вздыхает, рассматривая свои руки, пока брюнет замирает, перестав улыбаться, — я всю ночь нюхал твои вонючие носки, — Зейн грустно усмехается, ожидая услышать в ответ хриплый смех, но не слышит ничего. Он приподнимает голову, смотря на замеревшего на месте Лиама и, проследив за его взглядом, замечает заинтересовавшую брюнета тёмную машину, остановившуюся в пятидесяти метрах от них. Утреннюю тишину нарушает лишь пение птиц и слабый рёв мотора той самой машины. — Лиам? — Зейн напрягается, чувствуя неладное. — Ты знаешь, кто это?
— Нет, но… — брюнет задыхается, вспоминая, — я думаю, что видел эту машину на трассе пару раз, — он прикрывает ненадолго глаза, вспоминая образы, где эта самая машина мелькала за время всего из путешествия. Его тело бьёт дрожь от воспоминаний, и он правда чувствует приближающийся конец.
— Пару раз? — Зейн спрашивает шёпотом, сглатывая. Миллионы мыслей проносятся в его голове, и он щурится, стараясь разглядеть хоть кого-то в машине, но видит лишь размытые силуэты. Они молча наблюдают, как двери машины открываются, и оттуда выходят несколько человек. Оба вздрагивают, каждый узнавая в них кого-то знакомого. — Это… — Зейн запинается, пока Лиам судорожно запирает двери машины изнутри, ища мобильный телефон по карманам, — мужчина из мечети, — он сглатывает, пока Лиам строчит сообщение с номером машины никому другому, как Джеку. Только увидев силуэты, он понимает, что это ни к чему хорошему не приведёт. — Чего они хотят, Лиам? — Зейн шепчет в панике, не отрывая взгляда от лобового стекла. Лиам чуть ли не плачет от собственных нахлынувших чувств — его сообщение подозрительно долго не отправляется, поэтому он блокирует телефон, пряча его в машине как можно дальше.
— Там ещё Аарон, — он вздыхает, также находя знакомую руку. Последние несколько секунд кажутся ему вечностью. — Это не приведёт ни к чему хорошему, Зейн, — он облизывает губы, в панике смотря возможные пути отступления, но их нет. Позади них только бушующая стихия океана. Он старается отдышаться, заводя мотор, который упорно отказывается заводиться. — Ч.ёрт.
— Нам не сбежать, Лиам, — Зейн словно чувствует внутри внезапный конец, сильнее взяв мужчину за руку, словно всю жизнь знал, что всё закончится именно так. Он и мужчина, быстро перевернувший его жизнь, словно ураган, держащиеся за руки. Помимо конца, он ощущает тихое спокойствие внутри, лёгкий штиль, не нервничая сильно.
Паника Лиама усиливается, но он молчит, сжимая в своей ладони ладонь парня.
— Они обо всём догадались… — Зейн почему-то слабо улыбается, только сейчас почувствовав себя по-настоящему живым. Лиам показал ему, не приложив многих усилий, новые чувства, научив им.
— Ты был счастлив со мной? — Пейн вдруг выдыхает, не отрывая взгляда от лобового стекла. Он на секунду поворачивает голову к Зейну, и одного взгляда в медовые глаза достаточно, чтобы узнать ответ. Сейчас они искрятся как никогда сильно, несмотря на приближающийся конец. Светло-карий пигмент напоминает молочный шоколад, а зелёные крапины — орехи или сухофрукты, делающие плитку более лакомой. Жаль, что этот шоколад растает так скоро.
— У меня было больше, чем просто счастье, — Малик искренне улыбается, пока Лиам чувствует подходящие слёзы. Его собственная тьма поглотила их обоих.
— Мне так жаль, — он старается сдержать слёзы, но первые несколько скатываются по щекам, исчезая в щетине, пока Зейн сильнее сжимает его ладонь в своей, целуя татуировку.
— Лиам? — он зовёт брюнета, стараясь привлечь его внимание. — В тот раз я не ответил, — он слабо улыбается, когда брюнет поворачивает голову в его сторону, отвлекаясь от небольшой группы мужчин в несколько человек, медленно идущих в их сторону. — Я люблю тебя, — он запинается, когда видит остановившиеся слёзы на лице брюнета. — Ты был лучшим несчастьем, которое только случалось со мной… моей безнадёжной ситуацией.
«Я надеюсь, что дам тебе всё самое важное».
— Зейн, — Лиам выдыхает, краем глаза замечая, что мужчины подходят всё ближе; он хочет извиниться, но не может найти подходящих слов. Он буквально хочет сказать столько всего в один момент, но не может.
«И однажды ты скажешь мне».
— Я рад, что всё происходит именно так. Спасибо, — парень вздыхает, прикрывая глаза и тихо начиная читать намаз. Он хочет отпустить крепкую мужскую ладонь, но тот не даётся, из-за чего Зейн только слабо улыбается.
«Я люблю свою жизнь…»
Первые выстрелы раздаются в воздух, и Лиам вздрагивает. Откуда ему было знать, что его прошлая огромная рыжеволосая ошибка и религиозные фанаты решатся на подобное? Все они явно здесь не для того, чтобы просто припугнуть их. Птицы, давно переставшие петь, разрождаются воплями, взлетая с крон в серо-голубое небо, делая сверху круг и исчезая среди деревьев.
«… я силён, я красив…»
— Нас ведь не съедят падальщики? — Лиам пытается пошутить даже сейчас, слыша смешок в ответ. Это единственное, что он смог сказать?
«… я свободен».
— Тогда нас придётся хоронить в закрытом гробу, — Малик усмехается. — И у нас обитают только грифы, — он поправляет, открывая глаза и смотря на свои колени. На мгновение ему кажется, что он не готов, не прожил достаточно, чтобы умирать от чужой, такой ненужной, пули, но тут же понимает, что последние месяцы были лучшими в его жизни. Вместе с брюнетом он буквально переродился, открыл нового себя и помог Лиаму открыться.
«Я люблю свою жизнь…»
— Прости за мои ошибки, детка, — брюнет замечает, с какой скоростью смерть подкрадывается к ним, хоть и мужчины двигаются невероятно медленно, им кажется — словно со скоростью света.
«… я удивителен, я волшебен…»
Словно ещё один вздох и удар сердца будут последними.
«… я — это я».
— Я так ч.ертовски благодарен тебе, — он хочет продолжить, но останавливается, прикрыв глаза, когда слышит первый выстрел, разбивающий лобовое стекло с характерным звуком, — как Уэйн любил кошек, так и я… — он не успевает договорить, потому что громкие выстрелы заглушают их обоих уже навсегда.
«Я люблю свою жизнь».
Они нашли во тьме не только двух неразрывных спутников — любовь и смерть, но и своё спасение и свет. Правда, кто знал, что эта мгла не поможет им выбраться, а заставит сгореть вновь.
«И, наконец, я там, где я хочу быть».
***
— Что это? — Сафаа хмуро смотрит на конверт в руках матери. Слёзы обоих только недавно высохли, но оставили сильные следы.
— Его работы всё же увидят выставку, — Аланна грустно улыбается, стараясь сдержать новый поток слёз.
Возможно, однажды она напишет о них свою историю.