- Счастлива новобрачная, озаренная солнцем.
Они вышли из полумрака на свет. Изменилось не только освещение, но и настроение: Буш никуда не исчезал и вовсе не подвел. Прозвучал резкий приказ, громко лязгнуло железо - пятьдесят матросов, построенные в два ряда у дверей, образовали из обнаженных абордажных сабель арку, под которой предстояло пройти молодой чете.
- О, как мило! - в детском восторге воскликнула Мария. Мало того привлеченная матросами у церковных дверей, вокруг собралась целая толпа зевак, желающих поглазеть на капитана и его невесту. Хорнблауэр профессиональным взглядом окинул сперва один ряд матросов, потом другой. На всех были белые с синим клетчатые рубахи, которые он получил для них на складе; белые парусиновые штаны, хоть и сильно поношенные, хорошо отстираны, а главное - достаточно длинны и широки, чтобы скрыть вероятное отсутствие башмаков. Это хорошо придумано.
За частоколом абордажных сабель стояла почтовая карета без лошадей, а рядом с ней - Буш. Немного удивляясь, Хорнблауэр подвел Марию к экипажу. Буш галантно подсадил ее на переднее сиденье, Хорнблауэр сел рядом. Теперь он смог наконец надеть треуголку, которую до того зажимал под мышкой. Он услышал, как матросы убрали тесаки в ножны и почетный караул дисциплинированным шагом двинулся вперед. На месте постромок были привязаны беленые, уложенные в бухты тросы. Матросы ухватились за них, по двадцать пять человек на трос, и размотали. Буш встал на цыпочки, чтобы сказать Хорнблауэру:
- Отпустите тормоз, пожалуйста, сэр. Вот эта ручка, сэр. Хорнблауэр повиновался. Буш негромко крикнул, матросы натянули тросы, выбирая слабину, потом перешли на рысь. Карета запрыгала по мостовой. Зеваки махали шапками и кричали.
- Я не думала, что могу быть так счастлива... Горри... милый, сказала Мария.
Матросы бежали враскачку, как обычно моряки на берегу. Они свернули на Хай-стрит и двинулись к "Георгу". На повороте Мария упала на Хорнблауэра и ухватилась за него, счастливая и напуганная. Они приблизились к гостинице, и Хорнблауэр понял, что карета сейчас наедет на матросов. Соображать надо было быстро. Он поспешно вырвался из Марииных объятий и дернул тормоз. Что делать дальше, он не знал. Обычно в таких случаях молодых встречают хозяин гостиницы, его жена, слуги, конюх, буфетчик и горничные, но никого не было. Хорнблауэру пришлось без посторонней помощи выпрыгнуть из кареты и самому помочь Марии спуститься.
- Спасибо, ребята, - сказал он матросам. Те в ответ козырнули и что-то торопливо пробормотали.
Буш только что появился из-за угла и торопливо шагал к ним. Теперь Хорнблауэр мог оставить матросов на него и, при досадном недостатке торжественности, повести Марию в гостиницу.
Но вот, наконец, и хозяин с салфеткой через руку, за ним жена.
- Добро пожаловать, сэр. Добро пожаловать, мадам. Сюда, сэр, мадам. Он распахнул дверь в общую столовую, где на ослепительно белой скатерти накрыт был свадебный обед. - Адмирал прибыл всего пять минут назад, сэр, так что вы должны нас простить сэр.
- Какой адмирал?
- Досточтимый адмирал сэр Уильям Корнваллис* [Сэр Уильям Корнваллис (1744-1819) - прославленный британский адмирал. Командовал Ла-Маншским флотом в 1803-1806 гг. (Здесь и далее примечания переводчика)], сэр, командующий Ла-Маншским флотом. Его кучер говорит, наверняка будет война, сэр.
Хорнблауэр понял это уже девять дней назад, как только прочитал обращение короля к парламенту и увидел на улице вербовочные отряды. Тогда его назначили капитан-лейтенантом на "Отчаянный"... и тогда же он оказался помолвлен с Марией. Беззастенчивое поведение Бонапарта на континенте означает, что...
- Бокал вина, мадам? Бокал вина, сэр?
Хорнблауэр заметил, что Мария вопросительно смотрит на него. Она не решается ответить, пока не узнает, что думает ее новоиспеченный муж.
- Мы подождем остальных,- сказал Хорнблауэр.- А вот...
Тяжелые шаги на пороге возвестили о появлении Буша.
- Все остальные будут через две минуты, - объявил Буш.
- Очень любезно с вашей стороны было организовать экипаж и моряков, мистер Буш, - сказал Хорнблауэр. В эту минуту он придумал еще одно подходящее для доброго и заботливого мужа высказывание. Он взял Марию под руку и добавил: - Миссис Хорнблауэр сказала, что вы доставили ей большую радость.
Мария захихикала, и он понял, что, как и ожидал, приятно удивил ее, неожиданно назвав новым именем.
- Желаю вам счастья, миссис Хорнблауэр, - торжественно сказал Буш, потом обратился к Хорнблауэру: - С вашего разрешения, сэр, я вернусь на корабль.
- Сейчас, мистер Буш? - спросила Мария.
- Боюсь, что да, мэм, - ответил Буш и снова повернулся к Хорнблауэру. - В любой момент могут подойти провиантские лихтеры.
- Боюсь, вы правы, мистер Буш, - сказал Хорнблауэр. - Держите меня в курсе, пожалуйста.
- Есть, сэр, - ответил Буш и удалился. Вот наконец, и остальные. Всякая неловкость исчезла, стоило миссис Мейсон усадить гостей за праздничный стол. Вытащили пробки, выпили. Миссис Мейсон настаивала, чтоб Мария разрезала свадебный пирог шпагой Хорнблауэра - она вообразила, что именно так поступают невесты флотских офицеров в высшем лондонском свете. Хорнблауэр не был в этом уверен - десять лет он прожил в твердом убеждении, что клинок ни в коем случае нельзя обнажать под крышей или под палубой. Но его робкие возражения были отброшены, и Мария, взяв шпагу двумя руками, под аплодисменты собравшихся разрезала пирог. Хорнблауэр меж тем с трудом сдерживал нетерпение. Наконец он забрал у нее шпагу и поспешно вытер с клинка сахарную глазурь, думая мрачно, приятно ли было бы собравшимся узнать, что когда-то он вытирал с него человеческую кровь. Он все еще занимался шпагой, когда услышал хриплый шепот трактирщика:
- Прошу прощения, сэр. Прошу прощения, сэр.
- Ну?
- Адмирал шлет вам свои приветствия и хотел бы видеть вас, когда вы сочтете это удобным.
Хорнблауэр замер со шпагой в руке, непонимающе глядя на трактирщика.
- Адмирал, сэр. Он в парадной комнате второго этажа, мы обычно называем ее адмиральской комнатой.
- Вы имеете в виду сэра Уильяма, конечно?
- Да, сэр.
- Очень хорошо. Мое почтение адмиралу и... нет, я поднимусь немедленно. Спасибо.
- Спасибо вам, сэр. Еще раз прошу прощения. Хорнблауэр сунул шпагу в ножны и оглядел собравшихся. Все внимательно следили за служанкой, раздававшей куски пирога. На него никто не глядел. Он поправил шпагу, проверил, хорошо ли завязан галстук, и незаметно вышел из комнаты, прихватив треуголку.