– Земля! Земля! – закричал впередсмотрящий с фор-марса. – Земля в одном румбе на подветренной скуле!
Это, должно быть, Франция, Уэссан, арена их будущих подвигов. Здесь, возможно, им суждено встретить смерть. Естественно, команда взволновалась. Подняв головы, матросы повернулись в сторону невидимой еще земли.
– Банить пушки! – прокричал Буш в рупор. Можно положиться на Буша – уж он-то поддержит порядок в любой обстановке.
– Заряжай.
Матросам трудно было заниматься учебной стрельбой в таких волнующих обстоятельствах. С одной стороны, они подчинялись дисциплине, с другой – были разочарованы.
– Навести пушки! Мистер Чизман! Прибойничий у пушки № 7 не занимается своим делом. Я хочу знать его имя.
Провс направил подзорную трубу вперед. Это была его обязанность как офицера, отвечающего за навигацию, но и его привилегия.
У Хорнблауэра чесались руки последовать примеру Провса, но он сдержался. Обо всем важном Провс ему доложит. Он выждал, пока сделают еще один учебный бортовой залп, и только потом заговорил.
– Мистер Буш, вы можете закрепить пушки, спасибо.
– Есть, сэр.
Провс протянул Хорнблауэру подзорную трубу.
– Это маяк на Уэссане, сэр, – сказал он. Хорнблауэр поймал дальний отблеск маяка, гигантской конструкции, увенчанной фонарем. В мирное время французское правительство поддерживало здесь огонь для морских судов – половина мировых торговых путей проходит мимо Уэссана.
– Спасибо, мистер Провс. – Хорнблауэр снова мысленно представил карту, вспомнил планы, которые составлял, готовя судно к отплытию, во время медового месяца, во время морской болезни, в последние напряженные дни. – Ветер становится более западным. Но пока мы доберемся до Сен-Матье, стемнеет. До полуночи мы будем идти к зюйду под малыми парусами. За час до рассвета я хочу быть в лиге от Черных Скал.
– Есть, сэр.
Буш, только что закрепивший пушки, присоединился к ним.
– Посмотрите, сэр! Мимо нас проходит состояние. С наветренной стороны видно было большое судно, его паруса вспыхивали в лучах клонившегося к западу солнца.
– Французский индиец, – заметил Хорнблауэр, направляя на него подзорную трубу.
– Четверть миллиона фунтов, – убивался Буш. – Вам бы досталось сто тысяч, если б только объявили войну. Неужели вас это не бесит? С этим ветром он благополучно доберется до Гавра.
– Другие будут, – попробовал утешить его Хорнблауэр.
– Не так много. Уж поверьте Бони. Он предупредит их всех, как только решится воевать, и все французские корабли укроются в нейтральных портах. На Мадейре и на Азорах, в Кадисе и в Ферроле. А ведь мы могли бы заработать состояние!
Возможность получить призовые деньги постоянно занимала мысли каждого флотского офицера.
– Возможно, еще заработаем, – сказал Хорнблауэр. Он подумал о Марии и о своем жалованьи – сотня фунтов сильно изменила бы дело.
– Возможно, – без особой надежды ответил Буш.
– А вот и другая сторона медали, – добавил Хорнблауэр, указывая на горизонт.
Вдалеке виднелись еще несколько парусов, уже британских. Они свидетельствовали о широчайшем размахе британской торговли. Эти корабли везут богатство, которое позволяет содержать флот, поддерживать союзников, производить оружие – не говоря уже о том, что они дают начальную подготовку матросам, которые впоследствии займут места на военных кораблях, которые, в свою очередь, сохраняют моря открытыми для английских купцов и закрытыми для их врагов.
– Это всего-навсего британцы, сэр, – удивленно сказал Провс. Он не видел того, что видел Хорнблауэр. Бушу пришлось пристально глядеть на капитана, пока до него дошло.
Бросание лага, а потом и смена вахты избавили Хорнблауэра от искушения прочесть проповедь.
– Какая скорость, мистер Янг?
– Три с половиной узла, сэр.
– Спасибо. – Хорнблауэр повернулся к Провсу. – Держите судно на прежнем курсе.
– Есть, сэр.
Хорнблауэр направил подзорную трубу вперед и немного влево. Черное пятнышко подпрыгивало на волнах возле острова Молэн. Хорнблауэр внимательно за ним наблюдал.
– Я думаю, мистер Провс, – сказал он, не отрываясь от подзорной трубы, – мы могли бы взять курс немного ближе к берегу. Скажем, на два румба. Я хотел бы пройти близко от этого рыбачьего судна.
– Есть, сэр.
Это было небольшое судно, занимавшееся ловлей сардин – очень похожие Хорнблауэр видел у берегов Корнуолла. Как раз в этот момент тянули сеть. Когда «Отчаянный» немного приблизился, Хорнблауэр в подзорную трубу различил четыре ритмично движущиеся фигурки.
– Пожалуйста, мистер Провс, руль еще немного под ветер. Я хочу пройти еще ближе к ним.
Сейчас Хорнблауэр разглядел, что рядом с рыбачьим судном кусочек моря имеет совершенно иной цвет, серебристо-металлический, не такой, как остальное серое море – рыбаки нашли стаю сардин и сейчас захватили ее в сеть.
– Мистер Буш. Попробуйте прочесть название. Они быстро сближались – через несколько минут Буш разобрал грубые белые буквы на корме.
– Из Бреста, сэр. «Дукс Фрирс». С такой подсказкой Хорнблауэр смог и сам прочесть название судна – «Де Фрер», Брест.
– Обстените грот-марсель, мистер Янг! – крикнул Хорнблауэр вахтенному офицеру, потом повернулся к Бушу и Провсу: – Сегодня я хочу поужинать сардинами.
Они уставились на него с плохо скрываемым изумлением.
– Сардинами, сэр?
– Именно.
Рыбаки уже подтянули сеть к лодке и теперь втаскивали через борт серебристую массу. Они так увлеклись, что не заметили, как «Отчаянный» неслышно подошел к ним. Неожиданно они увидели нависший над ними в закатном свете красавец-корабль. Они даже перепугались вначале, но тут же сообразили, что в мирное время британский военный корабль может причинить им куда меньше вреда, чем французский, осуществляющий Inscription Maritime[3].
Хорнблауэр вынул из стропки рупор. Он дрожал от возбуждения, и ему потребовалось усилие, чтоб овладеть собой. Это может быть первый шаг к тому, чтоб повлиять на будущую историю. Кроме того, он давно не говорил по-французски и должен был сосредоточиться на том, что собирался сказать.
– Добрый вечер, капитан! – крикнул он. Рыбаки, успокоившись, дружелюбно замахали в ответ. – Не продадите ли вы мне рыбы?
Рыбаки быстро посовещались, и один откликнулся:
– Сколько?
– Фунтов двадцать. Они снова посовещались.
– Хорошо!
– Капитан, – продолжал Хорнблауэр. Ему приходилось не только подбирать французские слова, но и придумывать, как повернуть ситуацию в нужном ему направлении. – Закончите свою работу. Потом поднимайтесь на борт. Выпьем по стаканчику рому за дружбу народов.
Начало фразы было неудачное, это Хорнблауэр почувствовал сам – он не смог перевести «вытащите ваш улов». Но он знал, что соблазн испробовать британского рома окажется достаточно силен – и он немного гордился сочетанием «l'amitie des nations». Как по-французски «ялик»? Chaloupe, наверное. Хорнблауэр продолжил свои приглашения, и кто-то из рыбаков, прежде чем вернуться к улову, согласно махнул рукой. Наконец, когда сеть втащили в лодку, двое французов перелезли в ялик, подошедший к ним вплотную – он был ненамного ниже рыбачьего суденышка. Ялик быстро подошел к «Отчаянному» на веслах.
– Я приму капитана у себя в каюте, – сказал Хорнблауэр. – Мистер Буш, проследите, чтоб второго рыбака провели на бак и позаботились о нем. Проследите, чтоб ему дали выпить.
– Есть, сэр.
На спущенном за борт лине втащили два больших ведра рыбы, следом взобрались оба рыбака в синих вязаных фуфайках.
– Очень рад вас видеть, капитан, – сказал Хорнблауэр, встречая их на шкафуте. – Пожалуйста, пройдемте со мной.
Пока Хорнблауэр вел капитана по шканцам в свою каюту, тот с любопытством озирался по сторонам. В каюте он осторожно сел на единственный стул, Хорнблауэр примостился на койке. Синяя фуфайка и штаны капитана были перепачканы рыбьей чешуей – каюта неделю будет вонять рыбой. Хьюит принес ром и воду. Хорнблауэр налил два больших стакана, капитан с видом знатока отхлебнул.