После всего, что случилось, после всего, что сказал барон, всё изменилось. Джона пытались подставить, его бы посадили в тюрьму, дело закрыли, а Холмса вывезли из страны и сделали рабом. Они подсыпали Джону снотворное, а один из людей барона вошёл в их дом, подрался с Шерлоком, стукнул по голове, и, погрузив в багажник, увёз. Джона подозревали только потому, что у них были проблемы, но разве люди не ошибаются?
— Я хочу продолжать любить тебя, Джон, — говорит Шерлок. — Я хочу этого настолько сильно, что готов убить тебя, чтобы ты никому не достался. Или умереть самому от твоих рук.
Джон приоткрывает рот, но не может ничего сказать. Господи, да за что с ними так? Что они сделали этому миру, что не могут ни отвязаться друг от друга, ни быть вместе?
— Не уходи от меня, — говорит Шерлок. — Я не смогу без тебя.
Рука Джона сжимается в кулак, чтобы не протянуть её, не коснуться его, не обнять.
— Мы должны быть вместе, — продолжает Шерлок. — Или я убью тебя.
Зубы вцепляются в губу, Джон жует её. К чёрту всё. К черту его, к черту Шерлока. Дыхание сбивается, будто воздух выкачали из комнаты. Он задыхался от удушливого внимания Холмса. Захотелось прекратить его страдания.
Джон делает шаг вперёд и уверенно кладёт руку на горло мужа. Ощущая бешеный пульс Шерлока, он думал только о том, кем он станет без него. Что он будет делать? Как будет жить? Холмс обхватил пальцами его руку, но даже не пытался вырваться, только смотрел, не мигая своими завораживающими глазами.
Ватсон чувствовал себя живым рядом с ним. Всю эту жуткую неделю он думал только о том, как ему вернуть Холмса. Он избил барона, наплевав на последствия, в желании отомстить за то, что любил, за то, что у него украли. Только с Шерлоком он был Джоном Ватсоном. Без него всё теряло смысл. Он больше не мог жить без него. Ватсон представил, как уходит, снова женится, но только уже на женщине — ни один мужчина не сможет заменить Холмса — и понимает, что не сможет жить как обычные люди.
Для него не существует выхода.
— Я устал быть твоей мишенью. Устал быть тем, кого ты пытаешься, но не можешь любить. Ты не способен на это, Шерлок.
Рука сжимается сильнее.
— Всё кончено. Всё должно кончиться, — голос Джона дрожит, как и рука.
— Но не может. Мы оба это знаем.
Джон снова опускается на колени, обхватывает руками туловище Шерлока, вдыхая больничный запах и, еле уловимый, Шерлока.
— Когда мы поедем домой? — спрашивает Холмс, перебирая отросшие пряди на голове мужа.
— Как только получим результаты твоих анализов.
Так они сидели какое-то время, пока Шерлок не захотел спать. Он выглядел более тощим, чем обычно, с огромными мешками под глазами, разбитой губой, и ссадиной на скуле. Джона приводила в ярость одна мысль о том, что его избивали. Но всё же, он был жив. И теперь они оба верили, что всё наладится. Остаётся только снова увезти Шерлока.
На этот раз ещё дальше.
Конец