— Ладно, — согласился Рожков.
— Не ладнай! Пожалеешь еще!
— Ладно.
Клавдий Сергеевич бросил устрашающий взгляд на сына, выскочил из «красного уголка» и с такой силой хлопнул дверью, что погасла лампочка.
— Вот так, — сказал Вадим Кирьянович. — Черт вас дернул пойти на станцию.
— Стас не виноват, — сказал Барабанов. — Это я.
Рожков кивнул:
— Конечно. Любой из нас может выпить в свободное от работы время. В праздник, например. Всякое бывает. Но ты еще очень молод, Станислав. И ты, Веня.
— Я больше не буду, Вадим Кирьянович.
— Он больше не будет, — улыбнулся и Вениамин.
— Рад слышать, — сказал Рожков. И добавил для одного лишь Станислава: — У тебя, наверно, с отцом еще один разговор будет, да?
— Вполне может быть.
— Так ты особо не перечь ему. Сам виноват. Если бы не пошли — ничего бы и не было. Верно?
— Конечно.
«Он напился. Ну и что? Люди пьют ежедневно, и земной шар до сих пор не перевернулся. И отец пил несколько лет», — думал Станислав, возвращаясь домой. Но он был доволен, что отца не будет сегодня дома по меньшей мере до полуночи — он только заступил на смену. А утро вечера мудренее…
— Явился, внучонок, — такими словами встретила его бабушка Варвара. — Хорош герой!
— Я первую зарплату получил, бабуля, — весело сказал Станислав. — Говорят, ее положено обмывать. Не ругай меня.
— И не думаю. Да только если бы ты видел вчера своего отца, ты бы с ним опять поскандалил. Ровно зверь лесной, не человек! Не знаю, что с ним такое происходит.
— Я тоже не знаю.
— Жениться на Тамаре Акимовне раздумал, привел в дом свою прежнюю пассию.
— То есть как — привел в дом? Марину?
— Кого ж… Она сама пришла, правда, да ведь какая разница?
— Она приходила сюда? — Станислав все еще не верил в сообщение, которым удивила его бабушка.
— Я ж говорю.
— Зачем?
— О тебе рассказала. Какие ты фокусы вытворял на станции.
— Какие фокусы я вытворял?
— Разные… Пил, скандалил…
— Я не скандалил, бабуля, это она напрасно. А может, было…
— Ну, вот…
— Но это пустяки все.
— Извиниться тебе надо, я думаю.
— На станцию идти?
— Зачем на станцию? Она сюда снова придет, Марина-то. Много раз еще.
— Почему ты так думаешь?
— Я ж сказала. На одной раздумал жениться твой отец, да надумал на другой.
— Ты шутишь, бабушка…
— Такими делами не шутят.
— Марина страшная ведь!
— Страшная! — Варвара Петровна хлопнула ладонью по своей ноге. — Для тебя она страшная, а для твоего отца может раскрасавица писаная… Он тут творил вчера дела… Грозился сослать тебя в колонию для несовершеннолетних. И многое другое что.
— При Марине?
— После… Послал Юру к Тамаре Акимовне, а когда узнал, что ты гостишь у нее, успокоился немного. Но сказал, что этого дела так не оставит.
— Пусть.
По хмурому выражению лица Варвары Петровны можно было заключить, что она и сама недовольна поведением внука. Станислав обнял ее за плечи:
— Я больше не буду, бабуль.
— Последнее это дело, Стасик, — пьянство, до добра оно не доведет… И здоровье губишь, и деньги. И скандалы в доме всегда.
Потом Станислав ужинал, а бабушка Варвара сидела рядом и рассказывала о том, что творилось в доме, когда пил ее сын Клавдий Вахтомин. Ничего нового для Станислава старушка сообщить не могла, но он слушал ее с внимательным видом, желая сделать бабке приятное.
Появился запыхавшийся Юрка:
— Это ты, Стаська? Ты зачем пьянствуешь?
— Ладно, помолчи, воспитатель!
— Конечно! А знаешь, что у нас будет скоро?
— Не знаю.
— Приемник!
Варвара Петровна кивнула:
— Да-да, будет…
— Давно пора.
— Стас, мы когда пойдем к тете Тамаре?
— Зачем?
— Мне учебники надо покупать уже.
— Точно! — обрадовался Станислав. — Да хоть завтра и отправимся. После обеда. Идет?
— Идет!
Лежа поздно вечером в своих постелях, братья завели речь об отце.
— Он тебя обещался поколотить, — сказал Юрка таким радостным тоном, словно сообщал приятную новость.
— Не поколотит.
После паузы Юрка снова сказал:
— К нам вчера приходила тетя Марина.
— Знаю.
— Папа хочет на ней жениться.
— Тоже знаю.
— Я ему сказал, что лучше бы он женился на тете Тамаре.
— Ну?
— А тетя Марина долго-долго смеялась.
— Ладно, Юра, давай спать, мне утром на работу.
— Давай. Я бегал вчера к тете Тамаре и видел в щелочку, как ты пьяный спишь. В одежде.