Незаметно наступил сентябрь, Юрка пошел в школу, но Станислав дальше учиться не стал.
Станислав приохотился бывать у Тамары Акимовны. Он приходил сюда в те дни недели, когда работал во вторую смену. Они вдвоем пили чай и болтали о пустяках, слушали музыку. Сначала Станислав стеснялся женщины, но после двух-трех визитов больше не робел. Станиславу нравилось копаться в книгах, которых у Тамары Акимовны было великое множество; некоторые из них она давала ему домой почитать. Станислав узнал о любви Тамары Акимовны к Салтыкову-Щедрину, Чехову, О. Генри, Ильфу и Петрову. Он начал брать у нее книги этих авторов и прочитывал их залпом.
Станислав стал невольным свидетелем отцовского визита к Тамаре Акимовне. Это случилось вскоре после того, как отец женился на Марине Фабрициевой. Станислав направился в гости к своей доброй знакомой и вдруг увидел, что возле ее дома остановился грузовик; знакомые парни спрыгнули из кузова на землю, из кабины вылез отец. Все трое вошли в дом и некоторое время не показывались. «Сейчас шифоньер вынесут», — решил Станислав.
Рабочие вынесли части шифоньера, погрузили их в машину, затем вынесли сервант и стулья. Потом из дома Тамары Акимовны вышел отец, мрачно полез в кабину, сильно хлопнул дверцей. Грузовик сорвался с места и укатил в деревню Вахтомино.
Когда через минуту Станислав вошел к Тамаре Акимовне, она встретила его загадочными глазами и улыбнулась:
— Вот это другое дело.
— Что именно?
— Ты — другое дело. Видел отца?
— Я подглядывал за ним из-за угла.
— Ну вот. Твой отец — одно дело, ты — другое. Кстати, хорошо, что ты пришел. Ты поможешь мне принести из сарая мои старый шкафчик.
Станислав увидел, что Тамара Акимовна не такая веселая, какой она была почти всегда. В голосе женщины было слишком много бодрости, в улыбке — много лишней яркости, в глазах — много блеска…
Станислав задал вопрос, который давно уже вертелся у него на языке:
— Тамара Акимовна, неужели вам нравился этот человек? — Он мотнул головой в сторону двери, давая понять, что говорит об отце.
Тамара Акимовна спросила в свою очередь:
— Станислав, а почему же он не может нравиться, этот… человек?
— Потому что он эгоист, — смело ответил Станислав. — Я только сейчас понял это.
— Он твой отец.
— Да. Конечно.
— Я хочу сказать…
— И я об этом, Тамара Акимовна. Я бы с радостью слушался его, если бы он был другим.
— Не будем говорить об этом, Станислав.
— Ладно. Я три года отживу с ним и — до свидания.
— Какие три года, Станислав?
— Обыкновенные. Три года до совершеннолетия.
— Ты хочешь уехать?
— Я не хочу жить с отцом.
Он первый раз сказал об этом чужому человеку. Даже родному Юрке не говорил он о своих планах, даже бабушке Варваре. Бабушка Варвара была матерью отца; Юрка был слишком наивным и не мог хранить секреты; только Тамара Акимовна казалась Вахтомину человеком, с которым он может смело поделиться самыми сокровенными мыслями.
Можно было бы сказать все и Вениамину Барабанову, который очень хорошо относился к Станиславу, но Вениамин был «немного очень странным товарищем», как выразился однажды Вадим Кирьянович. Когда вскоре после выпивки в железнодорожном буфете Станислав признался Вениамину в том, что отец ударил его, Вениамин ответил:
— Ничего страшного. Так положено.
— Что положено?
— Чтобы отцы воспитывали детей.
— Бить положено?
— Немного можно.
— В зубы! Да?
— Ну… Не в зубы, конечно. Так, чуть-чуть. Ремнем по заднице.
— А как же Юра? — спросила Тамара Акимовна. — Он еще совсем мальчишка.
— Он тоже подрастет за эти три года, — сказал Станислав. — К тому времени он перейдет в седьмой, а потом сможет работать как и я.
— Значит, — сказала Тамара Акимовна, — ты уже полностью распланировал всю свою жизнь?
— Не всю! Только на ближайшие три года. А куда поеду — не знаю. Дорог много!
— Не знаю, что и посоветовать тебе.
Бедная Тамара Акимовна, — думал впоследствии Станислав Вахтомин. — Она, наверно, прекрасно знала, что посоветовать, не не могла сделать этого, потому что боялась. Станислав не был ей сыном, не был братом или хотя бы племянником, которому она могла сказать свое мнение. Годы спустя Станислав понял ее теперешнее состояние: она и хотела бы дать совет, но не смогла. И удерживал ее от этого шага Клавдий Сергеевич Вахтомин, невидимое присутствие которого очень хорошо ощущалось.