— Давай договоримся, что целовать могу только я.
О Создатель! Она притягивает меня к себе и целует в губы, а я не смею отвечать, дабы не исполнилась угроза. Однако обниматься мне никто не запрещал, крепко стискиваю девичий стан и разбиваю под шелковым атласом ее свободные груди!
— Ты знаешь, — шепчет Татьяна, — я не способна иметь детей, и оттого мне кажется, что мужчины, которые в меня влюбляются, беременеют от меня.
Признание настолько доверительно и трогательно, что я проникаюсь нежной болью к почти незнакомой девушке.
Возвращается хозяин, мы понимаем, что пора бы и честь знать, и благодарим его за неожиданный приют. Он снова кивает, совершенно по-китайски. Из лавки выходим, крепко держась за руки, и не расцепляем их до самой общаги.
— Ты куда исчез?
Олег влетает в мою комнату, но, заметив Татьяну, мгновенно застывает, как от взгляда Горгоны Медузы. На лице нарисовано недоумение.
— Ку-ку, мы здесь, — говорю и машу ладонью перед его окаменевшим взором.
— Проминьтэ, прошу прощения, — Олег приходит в себя. — Вопрос был глуп, признаю свою ошибку.
— Да ладно тебе, — говорю. — Это Татьяна.
— Олег, — представляется Олег и намеревается поцеловать ручку прекрасной дамы, но я поднимаюсь с кровати и преграждаю путь.
Татьяна хохочет.
— С вами все ясно, друзья, я сейчас вернусь. — Олег исчезает за дверью.
Через секунду возникает снова и, как иллюзионист, ловко извлекает из ниоткуда бутылку, подбрасывает, ловит и ставит на стол.
— Оп-ля! Вам презент — французское вино из солнечной Венгрии, вез сотни километров, чтоб подарить двум несносным придуркам.
— Царский жест. Придется попробовать, — подмигиваю Татьяне, а затем Олегу: — Тащи еще стакан.
— Не, не, не, — Олег мотает головой, — выпьете вдвоем, мне будет приятно. В общем, у меня к вам дело, я его изложу и до утра никого не тревожу. Старик искал тебя и просил об одолжении…
— Что за старик? — Татьяна из вежливости включается в разговор.
— Старик это Максим Валерьевич. Так вот, старик просил тех, кто свободен от выступлений, съездить завтра в Прагу к одной интересной женщине, Евгении Федоровне, ей уже немало лет, она дочка русского изобретателя, к сожалению, давно забытого. Она пытается восстановить его добрую память, напомнить миру о великих деяниях отца и по этому поводу собирает тусовку из знаменитостей и журналистов. Старик приглашен, но он не может оставить конференцию и надеется на тебя.
— А какой толк там от меня? Я ж не знаменитость.
Олег хитро улыбается и потирает руки:
— Ты лучше! Дело в том, что изобретатель родился и жил в твоем родном городе.
— Вот это да! Неожиданно! — я поражен.
— А как зовут изобретателя? — спрашивает Татьяна.
— А зовут его Федор Чижевский. Ты слышал о нем? — это уже ко мне.
— Нет, — говорю, — фамилия знакомая, но о человеке ничего не знаю. Поеду, конечно, если там не будет Балаганова, мне хватило и сегодняшнего концерта.
— Да кто ж возьмет этого придурка, едем на моем «пежо», ты, я, — Олег замялся, — и, вероятно, одна наша коллега…
— Это я? — наклоняется к Олегу Татьяна.
— Нет, — веселится тот, — но и вы, коллега, непременно едете. Не проспите, выезжаем рано — в шесть-ноль-ноль. Засим позвольте откланяться.
Дверь за Олегом закрывается, и мы с Татьяной удивленно смотрим друг на друга. Кажется, наши приключения продолжаются.
Рассматриваем бутылку красного сухого «Бордо». Производитель — «Шато Марго», я такого никогда не пил.
— Устроим вечер? — спрашиваю.
— Да, — поднимается Татьяна, — пойду приведу себя в порядок. Через три часа буду у тебя.
Три часа приводить себя в порядок?! А вдруг это для меня?
— Почему ты занимаешься лексикой низа? — спрашиваю Татьяну.
Мы потягиваем вино. Неторопливо. Наслаждаясь заморским напитком. На столике — закуска, но не чешская, а остатки той «роскоши», что брали с собой в дорогу.
— Видимо, потому, что лексика верха уже изучена, — отшучивается она и добавляет: — Мне нравится производить впечатление, это доставляет удовольствие.
На улице темнеет, но мы не включаем свет, так уютнее. Татьяна в длинном шуршащем платье, в ушах — висюльки, а на ногах — туфли на высоких шпильках. Туфли — ее гордость, она прохаживается по комнате, цокая каблучком, словно супермодель, и я нарочито восхищаюсь ее умением «быть на высоте».
Бутылка сухого быстро пустеет, лишь слегка раззадорив нас. Оставляю даму и бегу за спиртным на улицу. Возвращаясь, в коридоре общаги сталкиваюсь с Олегом. Он смотрит на «Сливовицу» в моей руке и насмешливо читает нотацию: