С тех пор утекло много воды, и Геллер в очередной раз порадовался, что теперь имеет полное право лично выбирать, как, где и с кем проводить свободное время. Положа руку на сердце, он многое бы отдал, чтобы вместо этой пресловутой свободы иметь семью. Но семьи больше не было. Только дети, которых он мог видеть не так часто, как хотел. Поэтому и спасался позитивом в кругу друзей. Это помогало.
Покупки, дорога, прибытие гостей, пицца и прочая еда на вынос под алкоголь и суровые мужские шутки с громким хохотом вперемешку. Саша вынужден был признать, что можно веселиться и без хозяев дома. За разговорами и выпивкой не сразу уселись играть. Удобно устроившись в кресле со стаканом виски и фишками, Геллер расслабился, разомлел. Он ставил сначала активно, даже взял пару хороших банков, но ближе к полуночи его накрыло. Истома, ставшая уже почти родной, такой приятной спутницей после девяти вечера в будни, догнала его в полночь субботы. Сначала Саша держался, прикладывался к стакану, надеясь, что алкоголь взбодрит. Но — нет. Он все больше наблюдал, не решаясь влезать в раздачи, так как совершенно перестал соображать. Сам не заметил, как уронил голову на руки, которыми прикрывал карты.
— Геллер, але, — услышал он сквозь сон голос Кости, — Старик, ты пас?
Саша промычал что-то, едва заметив, как из-под пальцев вытянули карты.
— Вырубился, — диагностировал Дэн, — Вроде и выпил всего ничего.
— Давайте блайнды поднимем, он нам так быстро весь стек отдаст, пасуя*, - кажется, Слава. Он Геллеру никогда не нравился.
— С твоими мозгами только так и можно обогатиться, — поддел в ответ Костя, а через секунду уже тряс сонного приятеля за плечо, — Санек, иди ложись в кинотеатре. Там удобнее.
Народ посмеивался, глядя на Геллера, который поднял голову, с трудом разлепил глаза. Окинув всех мутным взглядом, Саша поднялся, кивнул вместо прощания и пошел по вектору, который обозначил Костя. Он часто ночевал у Токаревых после покера, поэтому даже на автопилоте без проблем дорулил до малой гостиной. Сил хватило только, чтобы снять штаны и достать из шкафа плед. Не заморачиваясь с раскладыванием, а тем более постельным бельем, Геллер рухнул на диван, сунул под голову подушку.
— Стерва ты, Сокол, — буркнул он.
Саша собирался придумать много витиеватых эпитетов и неоспоримых обвинений, которыми одарит Настю, но усталость настигла его в полной мере, и он отключился.
Спал Саша хорошо. Как на облаке. Но не так долго, как хотелось бы.
— Я же говорил, они здесь.
— Да, тащи ящик.
— Круто. Чур, я машинист.
— Чего это ты? Я хотел.
— Я уже сказал «чур».
Геллер улыбался, слушая возню и перепалку Ильи с Андреем. Видимо, они нашли ящик с игрушками, проигнорировав при этом спящего гостя. Саша приоткрыл глаза, наблюдая, как мальчишки вываливают на ковер детали железной дороги.
— Бессовестные, — в дверях выросла Марина, — Вы что вытворяете? Не видите, дядя Саша здесь.
— А что такого? — пожал плечами Илья.
— Да, — поддержал брата Андрей, — Он же спит.
— Вот именно, — рыкнула Марина.
— Мы его не будили.
— Да. Вообще не трогали, мам.
Мальчики искренне недоумевали, чем так разозлили родительницу, что Геллер не выдержал — засмеялся.
— Я проснулся, Марин. Все нормально, не ругайся, — вступился он за пацанов.
— Раз проснулся, иди завтракай, — не очень мило поприветствовала Бирюкова, добавив строго, — И нечего им потакать. На шею сядут.
— Я не против.
Марина ничего не ответила, лишь фыркнула и прикрыла дверь с той стороны, чтобы не смущать приятеля, который очень красноречиво кутался в плед.
Геллер поспешил одеться, вежливо отказался от каски полицейского и той же роли в какой-то очень занятной истории об ограблении поезда. Близнецы не настаивали, потому что гостю "мама велела завтракать". Саша умылся, прибыл на кухню. Там его уже расцеловала Марина, обняла Ира. Посыпались вопросы о делах, жизни, детях, работе. Костя даже про тренировки спросил. Геллер рассказывал о личном скупо, о работе без энтузиазма. И только откровения о новом тренере у него получились красочными, даже веселыми.