Следующие две недели они виделись только в зале. Настя стала тренироваться дважды в день, а Геллер старался больше времени проводить с детьми. Но он все равно скучал по ней, много думал о Насте. Гнал от себя, конечно, мысли о любви, но избавиться от желания стать ближе к своему тренеру не мог. Поэтому просто смирился с этим.
Последняя неделя далась Саше нелегко. Он собирался снова съездить с детьми к реке, но бывшая жена неожиданно отменила его планы, заявив, что мальчики отправляются к бабушке. Светлана поставила его перед фактом в пятницу. Геллер с трудом подавил в себе желание начать громко качать свои отцовские права. Он успокоил себя решением сгонять к мужикам на покер, расслабиться. А к вечеру у Геллера и вовсе созрел дьявольский план.
Он позвонил в клуб, выяснил, что Настя освободится к шести. Оперативно закончил все дела и в начале седьмого набрал ее номер.
— Где ты? — выдал он вместо привета.
— Эммм, — Сокол опешила, — Собираюсь потренить.
— Одевайся, выходи — жду у клуба.
— Саш, я не могу. Тренировка…
Он знал, что она так скажет, потому заранее подготовился, и смело перебил:
— Устроим тренировку на улице. Ты же давно хотела посмотреть площадку возле моего дома.
Геллер бил в больное место. Расчетливо и сильно. Настя очень любила заниматься на свежем воздухе, любила бегать, любила силовые на турниках, брусьях. Саша часто рассказывал ей о классном тренажерном городке на территории своего двора, и Сокол регулярно пускала слюни. Конечно, она не смогла отказать ему.
Десять минут спустя, Настя запрыгнула на пассажирское сиденье и всю дорогу звала Геллера искусителем и дьяволом во плоти. Саша улыбался, не желая скрывать, как он сам себе приятен.
Увидев спортивную площадку, Сокол застонала от зависти.
— Хочу здесь жить, — заявила она.
Геллер прикуси язык, чтобы не предложить: "Переезжай ко мне". Чудом удержался. Вместо этого, Саша уточнил план тренировки. Они сошлись на кроссфтовском комплексе, где силовая сочетается с бегом. Уже во время разминки стали сгущаться тучи. Удивительно, но Настя этому даже обрадовалась.
— Обожаю бегать в дождь.
Саша не разделял ее энтузиазма. Перспектива схватить пневмонию пугала его больше, чем возможность увидеть, как мокрая одежда обтягивает тело его тренера.
Они заканчивали первый круг под аккомпанемент грома и светомузыку молний. Начали второй, когда первые капли упали с неба. Дождь полил стеной, вмиг промочив неудачливых спортсменов до нитки.
— Уходим, — проговорил Саша.
Но Настя упрямо замотала головой и прибавила скорости.
— Давай хоть побегаем, — крикнула она ему.
Как два сумасшедших они носились по стадиону, накручивая один круг за другим. К своему счастью Геллер осознал, что ему ничуть не холодно. Прохладный дождь приятно остужал горячее тело, делая пробежку невероятно приятной. А когда Настя сняла майку, оставшись в одном спортивном топе, Саше стало не просто тепло — горячо. Словно мало ему было коротких шорт, которые обтягивали ее круглый зад.
Чтобы не выдать себя с головой, он тоже стащил футболку, заткнул ее за пояс своих шорт. Настя засмеялась, показала ему два больших пальца, а потом закусила губу, изображая вожделение. Геллер зарычал и кинулся догонять дразнилку. Сокол не слишком старалась спастись.
Остановившись посреди круга, они жарко целовались, наплевав на приличия и жестокие погодные условия.
Дождь смывал пот с их тел, шумел в ушах, остужал горячую кожу, но не кровь, что почти кипела в венах.
— Быстро в дом, — скомандовал Геллер, почувствовав, как озноб передернул Настины плечи.
— Да, — быстро согласилась Сокол.
Саша потащил ее за руку к подъезду. Бегом, разумеется. По дороге он вытащил из багажника Настину сумку, радуясь, что у нее есть с собой сменная одежда.
Войдя в квартиру, он забыл обо всем. Губы скользили по мокрой коже, собирая аромат дождя. Ладони тонули в мокрых волосах, путая пряди. Дыхание превратилось в стоны, перемешалось с одышкой. Шепот, просьбы, прикосновения. Под раскаты грома и вспышки молнии.
Наверно все случилось бы прямо в прихожей, стоя, если бы Геллер не заметил, что она вся дрожит.
— Быстро в душ, — опять скомандовал он.
— Да, — Настя снова не возражала.
Горячая вода беспощадно убивала запах летнего ливня, а мыло избавляло от пота. Настя с сожалением отпускала эти естественные афродизиаки. Истома и жаркие ласки были отличной платой. Сашины руки скользили по ее телу, изводя до сладкой боли. Она просила его, умоляла, даже грозила. Но Геллер не успокоился, пока не вымыл ее всю. Даже волосы. Это было невероятно. Самая интимная вещь, самые потрясающие эмоции. Никогда бы Сокол не подумала, что подобное может завести похлеще грязных словечек или изощренных ласк. Просто его пальцы в ее волосах, взбивающие шампунь в пену, массирующие кожу головы. А потом он аккуратно споласкивал волосы водой, положив ладонь ей на лоб, чтобы мыло не попало в глаза.