— Сам бог послал вас сюда, Гаек. Что было бы со мной, если б не вы? — сказала Мадленка, глубоко вздохнув.
— Я приехал и первым делом отправился к госпоже Катерине, думал, что застану вас там, но дома была только Анча, и тогда я отправился сюда. Но почему же вы тут одна, Мадленка?
Мадла начала рассказывать, как все случилось, потом зажгла свет, так как уже совсем стемнело.
— Вот мерзавец, напрасно я отпустил его, не проучив как следует, — сокрушался Гаек. — Вы бледны, Мадленка, сядьте, — и, взяв девушку за руку, он довел ее до стула. — Успокойтесь, никто не посмеет вас обидеть, — продолжал он. — Но что я вижу, Мадленка, эта кофточка сшита не по-есеницки.
— Не по моей воле, Гаек. Госпожа Катерина хотела, чтобы я одевалась так, а то люди на меня очень смотрят.
— Раз так, я молчу, — согласился Гаек. — Но вам, Мадленка, нельзя оставаться в Вене.
— Я вернулась бы домой хоть сейчас, но от одного я ушла, а к другому попала бы, — вот и приходится мне волей-неволей оставаться здесь.
— Я слышал об этом, но разве вы не любите сына судьи? Говорят, он красив и молод? — спросил Гаек, не спуская глаз с Мадлы.
— Да какой бы он ни был, мне он не нужен, — отвечала она, взглянув Гаеку в глаза.
А глаза эти сияли, как два огня, и рука его дрожала на ее руке. Девушка опустила веки, щеки ее вспыхнули.;
— Мадленка, — заговорил спустя минуту Гаек, — Мадленка, что вы ответили бы, если бы вот сейчас человек... моих лет, моего облика и такой же неуклюжий, как я, но с честным сердцем, если бы он подал вам руку и сказал: «Мадленка, я люблю тебя, так люблю, что даже и сказать не умею. Возьми эту руку, а с нею все, что у меня есть, и меня самого. Рука у меня жесткая, но она бережно поведет тебя по жизни и будет трудиться для тебя одной». Что бы вы ему ответили, Мадленка? — спрашивал он дрожащим голосом, и рука его потянулась обнять ее.
Взглянув на него с выражением горячей любви, девушка тихо отвечала:
— Что я ему скажу? Я скажу ему: «Иржик, ты мне дороже всех на свете, и никто больше мне не нужен!».
Высказав это, она спрятала разрумянившееся лицо на его груди. А он сомкнул объятия и стал целовать ее — и готов был он обнимать так и целовать ее хоть целый век!
Через неделю после этого вечера Мадла была утром у госпожи Катерины, одетая невестой, но по-деревенски; в руке ее было письмо, в котором мать и тетка слали ей свое благословение. Несколько позднее Гаек, окруженный знакомыми, повел ее в костел святого Яна, где священник и обвенчал их.
— Смелость города берет, — говорит Гаек.
Вот хотел он Мадленку привести домой как свою жену и сумел выполнить свою волю. Слово, сказанное кстати, и деньги помогли ускорить необходимые формальности.
После венчания все опять направились к госпоже Катерине. Нельзя же было обидеть ее, отказавшись от ее угощения на прощание. Да и за Ленку выпили уже как за невесту.
После завтрака все проводили молодоженов до повозок. И когда Гаек подсадил свою красивую женушку на воз, а сам сел подле нее и буйные кони его повернули в сторону чешской земли, он отер последнюю слезу с лица Мадлы и почувствовал себя богаче короля. И хотя друзья грустно смотрели им вслед, но даже брат Вавржинек кивнул в знак согласия, когда госпожа Катерина проговорила:
— Пожелаем же ему счастья с ней — он хороший человек!