— Да, видите, похож на немца, — сказала фрау Дзурис. — Он самый. Вы его знаете? Он друг?
Но в тусклом свете дверного проема его глаза, не отрываясь, смотрели не на фотографию, а на ее халат, где слева над грудью вместо броши было пустое место.
На следующий день ничего не помнила Лиз. Она собиралась ехать в Потсдам с одной из групп Рона, которая поредела: многие не явились, болея с похмелья, и, казалось, удивилась, что он вообще упомянул Джо.
— А зачем тебе с ним встречаться?
— У него есть информация для меня.
— Ага. И какая?
— О пропавших без вести.
— Ты не хочешь сказать мне, в чем дело?
— А ты не хочешь сказать мне, где он?
Она пожала плечами и уступила:
— Вообще-то у меня с ним свидание. В Потсдаме.
— Почему в Потсдаме?
— Он найдет мне там камеру.
Джейк показал на фотоаппарат с особо быстрым затвором, который был у нее с собой.
— И этот он тоже достал?
— А тебе-то что? — Она улыбнулась, подняв руки ладонями вверх. — Он щедрый парень.
Джейк усмехнулся:
— Ага, раздаривает реквизированные камеры. Он хоть сказал, где их достает?
— Спроси сам. Так ты едешь или нет? — Она показала на автомобиль Рона, старый «мерседес». На заднем сиденье в ожидании отъезда, развалившись, дремали два репортера.
— Вас слишком много. Я следом поеду.
— Лучше держись меня. Помнишь, что случилось в прошлый раз, когда мы там были?
В общем, закончилось все тем, что она поехала с ним. Они следовали за машиной Рона, пока не доехали до Авюс. Там они ее потеряли после того, как Рон, выехав на трассу, на большой скорости помчался по ней, обгоняя поток машин, направляющихся из Берлина. Движение удивило Джейка. Ярким солнечным днем, казалось, все ехали в Потсдам — грузовики, джипы и такие же, как у Рона, легковушки, выведенные из гаражей новыми владельцами. Сзади еле тащился старый черный «хорх», набитый русскими. Но остальные то и дело вырывались вперед на открытое шоссе, вспоминая довоенные навыки вождения, и мчались, оставляя позади деревья Грюневальда.
Когда они добрались до города, ему сразу бросилось в глаза разрушенное бомбами здание, которое он не заметил в прошлый раз. Штадтшлосс, руины без крыши. Ему досталось больше всех. Уцелела только часть длинной колоннады, обращенная к рыночной площади. Церковь Николайкирхе напротив потеряла купол. Четыре боковые башни теперь еще больше напоминали причудливые минареты. И только городская ратуша в стиле Палладио,[68] кажется, сохранилась. На вершине ее круглой крыши торчал Атлант, держа на своих плечах позолоченный глобус мира. Глупая гримаса судьбы — английские бомбы пощадили китч.
Однако Альтен Маркт была оживленной. Перед обелиском, трясясь, полз трамвай. Огромное открытое пространство площади было полностью забито — сотни, а может, и тысячи, людей бродили между кучами добра, открыто и шумно торговались, как на том средневековом рынке, который дал площади название. Невероятно, но Джейку это напомнило сук в Каире. Битком набитое поприще взаимообмена, коробейники ловят покупателей за рукав, слышна разноязыкая речь, но нет колорита, разрезанных арбузов, пирамид специй. Лишь пары поношенной обуви, побитые костяные безделушки, ношеная одежда, унитазы, выдранные на продажу. Но здесь по крайней мере не было опасений, присущих рынку на Тиргартен, где всегда одним глазом следили, не появится ли военная полиция. Русские покупали, а не патрулировали, вновь радуясь предпринимательству после воздержания во время конференции. Никто не шептался. Мимо прошли два солдата, держа на головах настенные часы. Когда приехал Талли, ничего такого здесь не было. Джейк представил встречу где-то в укромном уголке. Может, даже в Нойер Гартене, в нескольких шагах от воды. Но что тогда была за сделка?
Они оставили джип рядом с брешью в колоннаде, где когда-то был Портал Фортуны, и медленно влились в толпу. Лиз щелкала камерой. Автомобиля Рона нигде видно не было — вероятно, все еще ехал к вилле Трумэна. Но Джейк с удивлением отметил, что «хорх» вынужден был втиснуться позади его джипа. Единственное место в Берлине, где проблемы с парковкой.
— Ты где с ним встречаешься? — спросил Джейк.
— Он сказал, у колоннады. Мы рано приехали. Взгляни, как ты думаешь, это настоящий Майсен?
Она взяла супницу — ручки с позолоченной окантовкой, расписана розовыми яблоневыми цветками. До войны такая посуда дюжинами стояла в «Карштадте». Но костлявая, согбенная немка, которая ее продавала, оживилась.
— Майсен, я. Натюрлих.
68
Андреа Палладио (ди Пьетро, 1508–1580) — итальянский архитектор, представитель позднего Возрождения. На основе античных и ренессансных традиций разрабатывал типы городского дворца, загородной виллы, церковного здания.