Мы сели.
— Хочется выпить, — сказал я вдруг.
— У меня есть, — ответила Настя. Она расстегнула свой рюкзак и достала оттуда пакет вина.
— Ого, — удивился я. — Ты ко всем так на первую встречу приходишь? — Нет, ты что. Просто так получилось. Мы открыли пакет и стали пить вино.
— Смотри, они не двигаются! — вдруг показала Настя пальцем в небо. — Кто? — Облака. Они стоят на месте. Почему? — Может, их просто ничего не колышет? Настя засмеялась.
— Может. А давай на них подуем? Вдруг они сдвинутся с места?
— Давай.
Мы набрали побольше воздуха в грудь и принялись дуть на облака.
Родители
Костя и Паша вместе с одногруппниками Серегой и Ромой сидели и пили пиво.
— Ну давайте за нас, — поднял Паша вверх бутылку «Крыніцы». Они чокнулись вчетвером. Костя сделал глоток.
— Странное дело, — сказал он. — Я раньше совсем ничего не пил, а теперь почти каждый день. Я даже теперь не знаю, то ли я постоянно напиваюсь, то ли просто иногда трезвею. Делаю первый глоток и понимаю: «Я вернулся».
— Куда? — спросил Паша.
— Не знаю. Будто откуда-то уходил, а теперь возвращаюсь. Вечера будто в тумане каком-то. И утром, знаешь, просветленно так.
— Ну, ты даешь, — сказал Серега. — Тебя это напрягает, что ли? — Не знаю. Так можно пропить все на свете. — А что еще делать в жизни? — Не знаю, есть, наверное, какой-то смысл. — Никакого смысла в жизни нет, — сказал Рома.
— Тогда чего ты самоубийством жизнь не кончаешь? — спросил его Паша. Рома задумался.
— Наверное, из-за родителей. Они ведь расстроятся.
— Ну, да, — сказал Серега. — Я тоже живу только из-за родителей. А иначе зачем?
— Ладно, сказал Паша. — Раз вы такие умные, давайте выпьем за родителей.
— Давайте напьемся за родителей, — предложил Костя. Никто не возражал.
Просто
Костя и Лиза сидели на скамеечке перед университетом и молча курили. Только что они провалили зачет по высшей математике и теперь с тоской смотрели на двенадцатиэтажное здание альма-матер, возвышающееся перед ними.
Лиза бросила тонкий фильтр в мусорку и потянулась за следующей сигаретой.
— Я на выходные домой хотела уехать, а теперь придется заново все учить. И ведь уже не спишешь сейчас.
— А я все равно списывать не умел никогда, — признался Костя. — Обидно, что только мы из всей группы не сдали.
— Вот тебе и майские праздники. Как дура, буду сидеть в трех стенах с интегралами, пока все гулять будут.
— А мне так и гулять не сильно хочется. Какаято мутная весна в этом году. Ждешь все чего-то, ждешь, надеешься… — Ой, не говори. Костя задрал голову вверх и затянулся.
— Мне вообще иногда хочется с крыши нашего университета спрыгнуть, — сказал он.
— Я тоже об этом думала, — удивленно ответила Лиза. — А тебе вот почему хочется?
Костя задумался. Что ей ответить? Признаться, что одинок? Что чувствует себя неудачником по жизни? Да еще этот зачет проваленный…
— Ну… вот иногда хочется просто так. А тебе?
— И мне просто так, — подумав, ответила Лиза.
Они переглянулись и засмеялись.
Рассказы середины осени
Середина осени
Юля и ее подруга Ира стояли вечером на общем балконе в коридоре старого девятиэтажного дома. Перед ними косыми каплями шелестел дождь. За спиной, не прекращая, гудел лифт. Дым сигарет во влажном воздухе казался осязаемым на ощупь.
— Пятнадцатое октября, — сказала Юля. — Что это за день для людей? Пятнадцатое октября — это самая середина осени, желтые листья вместо воздуха и асфальта, ветер и дожди вместо погоды, осенняя депрессия у нормальных людей вместо настроения. И только мне одной угораздило родиться в этот день, да еще каждый год почитать его за праздник. Это нормально? — Стоит признаться, тебе не очень повезло, — ответила Ира и поправила очки на лице.
— Вот и я о том же. А сегодня мне вдобавок двадцать лет стукнуло. Прощай детство, как говорится, третий десяток. Вот я и решила немножко попрощаться со славным добрым детством. Юля кивнула в сторону стоящего у ног пакета.
— Мне всегда почему-то дарили на День рождения мягкие игрушки. И мальчики, и девочки, они всегда дарили мне игрушки. Это нормально? — Мне дарили книги, — сказала Ира.
— Может, потому что ты с детства играешь в «Что? Где? Когда?». — Интересная версия.
— А вот мне дарили эти игрушки не только в дни рождения. Притаскивали на свидания, покупали к Восьмому марта. Будто я ребенок какой-то. Раньше еще может быть, но теперь мне двадцать, пора завязывать с этими игрушками, решительно с ними разделаться. — Ты отрубишь им головы?