Он ехал, вглядываясь в окружающие лица. Народу было столько, что прижатые по швам руки не могли даже шевельнуться. Вдруг Дима почувствовал, что в его кармане кто-то есть. Ему стало дурно. Панический ужас сменился ощущением беспомощности, по телу расползлись колючие мурашки. Крадут, хотел закричать Дима, но вместо этого только крепко стиснул зубы.
Наконец толпа вынесла Диму из трамвая. Первым делом он похлопал себя по карману. Телефон был на месте. Параноид потянулся за ним, чтобы убедиться наверняка. Но его ожидал сюрприз. Вместо просто новенького мобильника, в кармане почему-то оказался айфон самой последней модели. Дима тупо полазил по записной книжке и понял, что в смартфоне стоит его родная сим-карта. Обманули все-таки, подумал Дима, но с тех пор воров уже не боялся.
В нашей стране праздники всегда одинаковы. Толпы на улицах, опьяненные радостью лица и отблески ночного салюта, бьющего отбой. Счастливые люди расходятся по домам и забываются безмятежным сном. Празднику конец.
С первыми лучами солнца на улицах пустого города появляются собиратели. Внимательные и сосредоточенные, собиратели бродят по площадям и скверам, устремив взгляды к земле. Там они надеются обнаружить мобильные телефоны, потерянные накануне счастливыми людьми. Не- редко им это удается. Телефоны, попавшие в руки собирателей, как правило, никогда больше не возвращаются к владельцам.
Был среди собирателей один парень Митя. За остроту зрения он заслужил себе прозвище Сокол. Сокол никогда не присваивал чужие мобильники. К неудовольствию прочих собирателей, он искал их только для того, чтобы вернуть хозяевам. Ему доставляло удовольствие подобрать утерянный мобильник, пошарить по записной книжке и отыскать владельца. А сколько благодарности было порой. Митя сумел подружиться с доброй половиной города. Говорят, он даже клал собственные деньги на счет каждого третьего найденного телефона.
Двойное пиканье смс-ки застало меня в душе. Я вытер руки полотенцем и потянулся за телефоном. Это была Оля.
Я не верил своим глазам. Любой человек мог прислать мне смс, но только не Оля, которая мне нравилась. Девушки, которые мне нравятся, никогда не пишут первыми. Они вообще редко пишут.
«V 19 00 vozle monitora na Ma6erova. Ja budu zhdat`…»
Я вспомнил, что когда-то на проспекте Машерова видел большой рекламный стенд в виде монитора. Наверное, того самого, который упомянула Оля.
Когда я к нему прибежал, она уже ждала меня.
…Это был наш самый замечательный вечер. Мы гуляли вдоль Свислочи и любовались закатом. Пили пиво на парапетах и смеялись. Потом мы долго целовались.
— Как здорово, — сказала Оля. — Теперь мы вместе? — Конечно, теперь мы вместе.
— Эта река, этот проспект, — продолжила Оля, — здесь я чувствую, будто мы с тобой все можем, будто мы победители… Тебе так не кажется? — Мне казалось так всегда.
— Как все-таки хорошо, что ты мне написал и предложил встретиться… Я бы никогда не смогла сделать это первой.
— Подожди, Оля, ведь это же ты первая написала мне!
— Нет, я пришла, потому что получила от тебя смс. Хочешь, покажу? — Оля полезла в сумочку. — Не могу найти телефон, — сообщила она, покопавшись внутри.
Моей мобилки тоже не оказалось на месте в кармане. Я сказал об этом Оле. — Но где же наши телефоны? — спросила она.
— Не ищите их, они улетели на небо, — сказала проходящая мимо женщина в черной шляпке. Но мы ей не поверили.
Про работу
Своего директора Дима не любил. Старый, надменный, уродливый и к тому же — богатый. Не просто богатый, а нарочито, будто напоказ. Дорогие часы, автомобиль, секретарша с видом элитной проститутки — все это подчеркивало его статус и еще шире раздвигало края пропасти между ним и подчиненными.
Окончить университет, отработать два года распределения на заводе, устроиться после в неплохую, казалось бы, фирму — и толку никакого. Как был жалким червем, так и остался. Карьерная перспектива одна — тянуть лямку, пока не встретишься со своими могильными собратьями. Ну что ж, каждому свое.
Так и тут все висело на волоске. Призрак Диминого увольнения бродил по офисным коридорам. Об этом не говорилось прямо, но Дима со сноровкой опытного медиума замечал его в директорских жестах, интонации и той куче бесполезной работы, которой босс его нагружал каждый день.