— Хорошо, Патрик. Поздравляю!
— Спасибо, Чарли. Пока.
— Пока.
Я повесил трубку.
Клянусь, я думал, что мои родственники никогда не уедут. Каждая рассказанная ими история. Каждая съеденная ими сосиска в тесте. Каждая просмотренная ими фотография и каждый раз, когда я слышал очередное «Когда ростом ты был всего лишь…» с соответствующими жестами. Как будто время остановилось. Не то чтобы я возражал против этих историй, нет. И сосиски в тесте были довольно вкусными. Но я хотел увидеть Патрика. Я ужасно скучал.
К половине десятого все наелись и протрезвели. Без четверти десять закончились объятия. И без десяти десять подъездная дорожка освободилась. Отец дал мне двадцать долларов и ключи от своей машины со словами:
— Спасибо, что остался. Это много значило для меня и для всей семьи.
Он уже был навеселе, но говорил серьёзно.
— Спасибо, папа. Для меня тоже много значит это, - я позвенел ключами. Папа все еще был против, но он принимал меня.
Патрик сказал мне, что они пойдут в ночной клуб в городе. Так что я положил подарки для всех в багажник и уехал.
Есть что-то особенное в тоннеле, ведущем в город. Ночью он восхитителен. Просто восхитителен. Это начинается, когда едешь вдоль гор, вокруг темно, громко играет радио. Когда въезжаешь в тоннель, ветер пропадает, и ты щуришься от света огней у себя над головой. Привыкнув к огням, вдалеке ты можешь различить другую сторону, в то время как магнитофон перестаёт играть, потому что радиоволны сюда не достают. Ты уже в середине тоннеля, и всё превращается в мирный сон. Ты видишь, как приближается выход из тоннеля, но не можешь добраться до него. И наконец, когда ты уже думаешь, что никогда до туда не доберёшься, выход предстаёт прямо перед тобой. Звуки радио возвращаются ещё более громкими, чем какими ты их запомнил. Тебя ждёт ветер. Ты вылетаешь из тоннеля прямо на мост. И вот он. Город. Миллионы огней и зданий выглядят такими же волнующими, как в первый раз. Это твой по-настоящему большой выход.
Я где-то полчаса ходил по клубу, пока, наконец, не увидел Мэри Элизабет с Питером. Они пили скотч с содовой, которые взял Питер, ведь он старше, и у него есть на руке пропускной штамп. Я поздравил Мэри Элизабет и спросил, где все. Она сказала, что Элис в дамской комнате принимает наркотики, а Сэм с Патриком на танцполе. Она посоветовала мне посидеть и подождать их, потому что не знала точно, где они. Я сел и стал слушать, как Питер и Мэри Элизабет спорят о кандидатах Демократической партии. Мне опять показалось, что время остановилось. Я так хотел увидеть Патрика.
Где-то через три песни Патрик и Сэм вернулись все мокрые.
— Чарли!
Я не успел даже встать, как Патрик почти влетел в мои руки. Мы обнялись, как будто не виделись несколько месяцев. Кажется, такое ощущение было у нас обоих. Патрик поцеловал меня коротко и лег на мои колени. Потом он взял бокал со стола и отпил. Я поздоровался с Сэм, она наклонилась, обняла меня, улыбнулась Патрику.
Патрик проказливо улыбался, лежа на моих коленях. Думаю, он был навеселе. Но Патрик и на трезвую голову может выкинуть что угодно, так что сложно сказать.
Внезапно он вскочил, хватая меня за руку.
— Чарли, слышишь, какая песня!
Он повел меня к танцполу. И начал танцевать. Я тоже стал танцевать. Играла быстрая песня, так что у меня не очень хорошо получалось, но Патрик только посмеивался. Мы просто танцевали, и этого было достаточно. Песня закончилась, и заиграла медленная. Он посмотрела на меня. Я — на него. Присутствие людей вокруг все также не беспокоило меня. Я взял Патрика за руки и потянул к себе. Он обнял меня за шею, снова прижимаясь очень близко.
Он тихо говорил мне в ухо, и я чувствовал запах клюквенного сока и водки.
— Я искал тебя на парковке сегодня.
— Я тебя тоже.
Больше до конца песни мы не разговаривали. Он прижал меня еще ближе к себе. Теперь мы были невозможно близко, я чувствовал, как у него горит все тело. И мы танцевали. Впервые за весь день я на самом деле захотел остановить время. И просто долго отсюда не уходить.
После клуба мы вернулись к Питеру, и я подарил всем выпускные подарки. Для Элис я приготовил книгу о фильме «Ночь живых мертвецов», которая ей понравилась; для Мэри Элизабет — видеокассету с фильмом «Моя собачья жизнь» с субтитрами, и она тоже оценила мой подарок.
Потом я достал подарки для Патрика и Сэм. Я даже по-особенному их завернул. Страницами из воскресных комиксов, потому что они цветные. Сэм содрала скотч. Патрик весело разорвал обертку, в детском стремлении быстрее увидеть подарок. И они посмотрели, что было внутри коробок.
Для Сэм я приготовил «Убить пересмешника», «Над пропастью во ржи», «Великого Гэтсби», «Гамлета» и «Уолдена».
А для Патрика — «На дороге», «Голый завтрак», «Постороннего», «По эту сторону рая», «Сепаратный мир» и «Источник».
Под книгами лежали записки, которые я напечатал на машинке, подаренной Сэм. Они гласили, что это экземпляры всех моих любимых книг, и я хотел, чтобы они были у Патрика и Сэм, моих самых любимых на свете людей.
Прочитав это, они сидели тихо. Никто не улыбнулся, не заплакал, ничего не сделал. Мы просто в открытую смотрели друг на друга. Они знали, что я действительно имел в виду то, что написал. И я знал, что много значу для них.
— Что там написано? — спросила Мэри Элизабет.
— Не возражаешь, Чарли? — спросил у меня Патрик.
Я покачал головой, и они начали вслух читать свои записки, пока я пошёл налить красного вина в свою кофейную чашку.
Когда я вернулся, они все посмотрели на меня, и я сказал:
— Я буду очень сильно по вам скучать. Надеюсь, вы отлично проведёте время в колледже.
И тогда я заплакал, потому что до меня вдруг дошло, что они все уезжают. Патрик встал и отвел меня на кухню, по дороге говоря, что «всё будет хорошо». Когда мы добрались до кухни, я немного успокоился.
Патрик спросил:
— Ты же помнишь, что я буду с тобой почти все каникулы, Чарли?
— Да. Знаю.
— Я отвезу Сэм в колледж и вернусь. Ты помнишь об этом?
— Да.
— Тогда почему ты плачешь?
Я стал успокаиваться.
— Я поддался чувствам. Прости.
— Ничего, Чарли. Люди для того и нужны друг другу. Чтобы поддерживать.
— Да.
Я помнил, что должен поддерживать Патрика. Оберегать его. Ему тоже плохо.
— Я знаю, как ты боишься остаться здесь один. Но это случится еще не скоро. Я тоже боюсь ехать в университет в одиночестве, Чарли. Поэтому, у меня к тебе предложение. Когда мне станет слишком тяжело в колледже, я позвоню тебе, а ты звони мне, когда тебе будет тяжело.
— А мы будем переписываться?
— Конечно, — рассмеялся он. И я тоже.
— Чарли, день расставания все равно придет. Но до этого еще много времени. Давайте просто наслаждаться этим временем вместе. Хорошо?
Я кивнул и успокоился.
— Вот и замечательно! – он обхватил меня рукой за шею и потянул на себя. Я поцеловал его, успокаиваясь окончательно и понимая, что отведенное нам время, действительно, не стоит омрачать. Мы можем просто быть вместе.
Остаток вечера мы провели, выпивая и слушая музыку, как и обычно, но в этот раз мы были у Питера, и тут мне очень понравилось, потому что у Питера была отличная музыкальная коллекция. Был где-то час ночи, когда меня вдруг осенило.
— О Боже! — сказал я.
— Что такое, Чарли?
— Завтра же в школу!
Вряд ли я мог сказать что-то, что заставило бы их смеяться сильнее.
Питер отвёл меня на кухню и сделал мне кофе, чтобы я смог протрезветь, прежде чем поехать домой. Я выпил около восьми чашек подряд и где-то через двадцать минут был готов сесть за руль. Но проблема была в том, что, добравшись до дома, я не мог заснуть из-за кофе. Когда я пришёл в школу, то чувствовал себя так, словно был при смерти. К счастью, все итоговые контрольные закончились, и мы весь день смотрели фильмы на плёнке. Думаю, раньше я никогда так хорошо не высыпался. Это было здорово, ведь без друзей в школе очень одиноко.