Харальдр Иакомус Эванс Поттер.
Барти смеялся до колик, а я выскользнул из комнаты прочь, бормоча что-то о том, что только безумные колдуны могли назвать своего ребенка настолько древним и ужасным именем.
Иакомус, — поздний вариант Римского Иакова, также известный, как Джеймс у нас в Великобритании, — был дан мне в честь отца, что соответствовало семейным традициям Поттеров по присвоению имени наследнику, как я понял. Но Харальдр — это старо-норвежское имя, который последний раз в волшебном мире носил внук Салазара Слизерина, если верить Барти. О чем они только думали?
Я взглянул на подпись Волдеморта. Томас Марволо Риддл-Певерелл. Мило и нормально, в отличие от моего имени. Я не знаю, почему у него было Певерелл последним именем. Наверное, это что-то вроде титула пэра.
— Забыл, как пишется? — саркастически заметил Барти. Я сузил глаза. Даже имя Бартемиуса Крауча, чистокровного наследника, было относительно нормальным. Он проверил работоспособность моего зелья, протестировав его сам, прежде чем позволить использовал его мне.
Нахмурившись, я прописал свое имя в соответствующей графе. Магическое перо всосало кровь прямо из пор кожи, не поранив мне руку. Договор вспыхнул красным светом, заверяя его подлинность. Мгновение спустя, соседний рулон пергамента засветился голубым светом.
Ральмут раскрутил его и просмотрел на все еще светящийся пергамент.
— Хорошо, обе подписи приняты. Вот ваш экземпляр. Гринготтс сохранит оригинал у себя, — сказал он, меняя светящийся синим цветом пергамент на тот, что светился красным. Я свернул копию и отложил ее в сторону.
Он развернул второй пергамент и положил его на стол.
— Это официальное заявление графа Уичвуда о принятии обязательств перед вами, как вашего ближайшего магического родственника и ваши обязательства перед ним, как вашего Рaterfamilias. Я должен сообщить вам, что, хотя это и не дает ему законное опекунство, он предоставляет Гринготтсу ваше разрешение для передачи завещания вашей матери в суд и информирует его о всей корреспонденции и слушаниях по ее завещанию. В случае если суд вынесет отрицательное решение, вы все равно станете его подопечным до достижения семнадцатилетия. Вы поняли?
— Да. — Я быстро написал свое имя рядом с подписью, пока не вспылил и не передумал. Он начал переговоры не на исходном положении. Друзья не были частью первоначального соглашения. После нескольких писем, он согласился с тем, чтобы я могу пригласить не более двух друзей. Барти, Дифи и Хедвиг не считаются. Я боялся, что он жутко рассердится, когда я спросил, могу ли я носить маггловскую одежду в его доме. Но обошлось. Для Темного Лорда-магглоненавистника он сдался слишком легко и слишком спокойно воспринял это. Он даже заявил, что средства за мою учебу, книги или одежду не будут взяты из моего Траста. Конечно, я мог получить деньги на карманные расходы из Треста, но он заверил меня, что в состоянии обеспечить меня всем, что я нуждаюсь, в том числе и деньгами на карманные расходы.
Это был странный документ. Наполовину финансовое соглашение, наполовину семейные обязательства. Ни Сайлас, ни мистер Нортон никогда не работали с чем-то подобным. Несколько раз Сайлас утверждал, что в этом не было необходимости, но мистер Нортон не соглашался с ним. И я не понимаю, почему эти двое так категорически расходятся во мнениях. Позже мистер Нортон организовал личную встречу в Хогсмиде, ссылаясь на незавершенное дело с Ежедневным Пророком. Тогда он показал мне мое генеалогическое древо и указал на имя Риддла. Затем он начал задавать наводящие вопросы насчет того, насколько хорошо я знаю своего двоюродного брата. Когда я назвал его настоящее имя, он чуть не свалился со стула. После того, как он отошел от шока, спросил меня, почему я выбрал именно его своим опекуном. Я рассказал ему правду о Дамблдоре и Дурслях. Он расспрашивал меня три часа, откинувшись на спинку стула, глядя на меня точно так же, как Барти, когда я был для него всего лишь интересным образцом.
Затем мистер Нортон потер руки и спросил, сможет ли он работать над соглашением между мной и моим опекуном. К сожалению, контора мистера Нортона отказалась вести переговоры в связи с моим возрастом. Он полностью разделял мнение Барти. Но просмотрев условия договора, был склонен действовать больше в моих интересах, чем в интересах Риддла.
Документ вспыхнул красным светом. Копия засветилась голубым светом. После обмена, Ральмут выдернул перо из моей руки и очистил его, словно я замарал его своими грязными руками. Затем гоблин рассовал перо и оригиналы по карманам, поклонился и вышел. Он был на полпути к Хогсмиду, когда я вспомнил, что забыл спросить, под каким предлогом он объяснит все это Дамблдору.