Всякий раз, когда я пропадал, не предупредив Барти, он находил меня, ругал за опоздание и тащил прочь. На самом деле я не опаздывал, но, по словам Барти, Дамблдор не знал этого. Я жил в страхе, что Дамблдор поймает меня, как только я расслаблюсь, и проникнет в мой разум, переделывая его на свой лад. Сотрет меня полностью. Если он это сделает, единственные люди, которые смогут заподозрить что-нибудь, это Барти, Волдеморт, Ральмут и мистер Нортон.
— Что тебя беспокоит? — зашипела Дифи. Я встал на колени и протянул ей руку. Она взобралась вверх по моей руке и обвила мне шею наподобие шарфа.
— Дамблдор. Барти. Весь этот беспорядок.
— Терпи, — посоветовала она. — Придерживайся своего плана.
— А если план потерпит неудачу, нацедить яду с мертвого василиска и отравить лимонные дольки Дамблдора, — иронично заметил я. Вообще-то эта была довольно привлекательная идея, но только если я был согласен на пожизненное заключение в Азкабане. Я почесал макушку.
— Как долго он сказал ждать?
Я взглянул на часы на стене.
— Еще десять минут.
Дверь открылась, и невидимый Барти вошел в комнату. Я потрогал свою палочку, опасаясь, что Дамблдор обошел защиту и пришел «очистить» мой разум. Вряд ли мои протесты остановили бы его. В последние две недели он посылал три или четыре записки через каждые два дня, предлагая помочь мне с уроками. Небольшое одолжение старому другу, как он назвал ее. Вчера я демонстративно сжег его записку в Большом Зале, что стоило мне громовещателя от Уичвуда, принесенного мне пугающе спокойным филином, и целой лекции от Барти. Все сводилось к одному — не раздражать Дамблдора. Притворяться, что рассматриваю его предложение.
До сих пор, Барти водил его за нос, утверждая, что у меня было много неприятных воспоминаний и наши уроки по Окклюменции ближе к простой беседе, чем к реальным занятиям. На самом деле, я владею Окклюменцией на среднем уровне, но по-прежнему боюсь, что Дамблдор застанет меня врасплох или поймает Барти и приговорит его к поцелую дементора.
Я вздохнул с облегчением, когда Барти снял мантию-невидимку и бросил ее на стул, затем передал мне мою. Он пересек комнату, убрал с полки большую книгу и достал стакан и бутылку огневиски, скрытую за ней.
Затем налил себе немного выпивки и поставил бутылку обратно.
— Я обо всем позаботился, — наконец, сказал он.
Сильное эмоциональное переживание отражалось в его усталых глазах. Барти сел в кресло, отстегнул ногу и снял вращающийся глаз.
— Дай зеркало, — приказал он.
Я сделал, как он велел.
— Вам что-нибудь нужно?
— Только не сегодня. Завтра с утра уроки отменяются.
— Да, профессор.
— Отдохни.
Он налил себе еще один стакан, а я удалился в свою комнату. Спустя несколько минут через дверь послышались голоса. Я уловил обрывки слов из разговора между Барти и Риддлом; мог ли Дамблдор знать, что Крауч-старший приходил на территорию Хогвартса или, другими словами, есть ли у него артефакт, похожий на мою карту мародеров? Барти подтвердил, что его отец был мертв, но я уже подозревал нечто подобное.
Несмотря ни на что, Барти любил своего отца. Если бы это было не так, он убил бы его, как только Риддл освободил его от заклятия Imperius. Стратегически, оставлять Крауча-старшего и Винки в живых было огромным риском. Если бы хоть один из них проговорился, все пошло бы к Мордреду под хвост. Я подозревал, что Крауч-старший мог прийти под заклятием Imperius, но он мог в любой момент сбросить чары. Я был точно не уверен. Если бы Барти и Волдеморт рассуждали хладнокровно и цинично, они бы устроили налет и убили всех, кто знал, что Барти еще жив.
Если бы Барти было плевать на своего отца и Винки, они бы погибли еще до 1 сентября.
Глава 16а
Вооружившись базовыми и продвинутыми чарами, а также запомнив карту, я вошел в лабиринт за пять минут до Диггори, своего конкурента. На всякий случай, если они отслеживают наши заклинания, я пробормотал «Указуй» и побежал к Кубку. Лабиринт вилял и сворачивал много раз. Дважды я сознательно выбирал тупиковый поворот. Не стоит привлекать к себе внимание, следуя по точному маршруту.
Затем, когда я повернул направо, огненный мантикраб, наставил на меня жало, преградив мне путь.
— Impedimenta! — закричал я. Дезориентирующее заклинание отскочило от хитиновой оболочки. Я продолжал посылать проклятия и уворачиваться, отчаянно пытаясь вспомнить заклинание, которое поможет справиться с мантикрабом быстрее, чем он спалит меня до хрустящей корочки.