Я задвинул этот вопрос подальше и улыбнулся ей.
— Ты всё ещё со мной, правда?
— Конечно, Гарри.
Я снял очки и начал крутить их в руках.
— И что ты думаешь? — спросил я, глядя на неё, пытаясь не щуриться. — Круглые, квадратные, прямоугольные или овальные?
Улыбаясь, она взяла мои очки и постучав по ним волшебной палочкой, преобразовала линзы в овальные. Гермиона примерила очки к моёму лицу, покачала головой и изменила их ещё раз.
— Не уверена. Кем ты сам себя видишь? Умным, но утончённым? Вечным бунтарём? Или модником?
— Я думал, тебя не заботят такого рода вещи.
Она расправила плечи:
— А меня и не заботят, — сказала она, насупившись. Улыбка промелькнула на её лице. — Но не каждый день я узнаю, чтобы мой лучший друг, Гарри Поттер, Мальчик-который-выжил, имеет худшее чувство стиля в истории Хогвартса.
Я застонал и спрятал лицо в ладонях.
— Кто ты и что ты сделала с Гермионой? — И это была шутка только наполовину. Она разговаривала как Лаванда Браун — на пространные темы.
Гермиона ткнула меня в бок.
— Заткнись, ты! — сказала она игриво, когда карета въезжала в Хогсмид.
Два часа спустя, мы покинули окулиста, и весело смеясь, отправились в «Три метлы». Моя пространственная ориентация на данный момент оставляла желать лучшего. Окулист заверил меня, что это пройдёт в течении нескольких часов. Тем временем, Гермиона удерживала меня от столкновения с фонарными столбами. Новые очки были хорошими, созданными специально для меня. Они были восхитительными. Я никогда не видел мир так четко. Я даже и не догадывался, что у Гермионы веснушки на носу. Заметил ещё, что она позволила мадам Помфри исправить свои зубы и то, что у неё постоянно было чернильное пятно на среднем пальце правой руки.
Серебряная оправа очков была прямоугольной и немного легче, чем у моей старой пары, с ними мои скулы заметно выделялись. С новой оправой, я был меньше похож на копию своего отца. Кстати об этом, я сделал мысленную пометку, задать Сириусу несколько вопросов о моей матери. По настоянию Гермионы, я добавил чары саморемонта и локатора. Анти-призывные чары были специально во имя паранойи Моуди.
Когда мы вошли в «Три Метлы», в зале наступила короткая тишина, а потом шум снова возобновился. Шепотки и обвиняющие взгляды беспокоили меня, но я скрывал свои истинные чувства за моей тщательно воссозданной маской. Скрывать эмоции было лучше, чем носить плащ-невидимку. Пусть лучше все думают, что я эмоционально невыразителен, чем считать меня трусом.
Даже после обнаружения ментальных закладок, что управляли мной, часть меня, всё еще цеплялась за ту нахальную личность Гриффиндорца, которая, как я теперь понимаю, никогда не была моей. Я странно себя чувствовал иногда, будто бы у меня раздвоение личности. Одна часть меня хотела просить Моуди о помощи, может быть, о встрече с его другом-легилиментом. Я остро нуждался в помощи, чтобы сложить те две части вместе, но я держался. Я наслаждался нашими уроками. Я узнавал больше за эти два с половиной часа, чем за неделю в классе. Несмотря на свою репутацию безумного аврора, или может быть благодаря ей, мужчина был блестящим педагогом.
Но он был другом Дамблдора. Пока я не понял, как далеко распространяются манипуляции Дамблдора. Я скорее попросил бы Люциуса Малфоя покопаться в своей голове, чем близкого друга Альбуса Дамблдора.
Гермиона толкнула меня в бок.
— Профессор Моуди машет нам.
Я вышел из задумчивости.
— Извини, я задумался, — сказал я и повел её сквозь толпу к столу Моуди, который он делил с Хагридом. Моуди взмахнул палочкой и трансфигурировал два дополнительных стула.
Я сел, по-прежнему подмечая всё новые детали. Если раньше лицо Моуди казалось деформированной массой плоти, теперь я мог видеть каждый его шрам ясно и чётко. Отсутствующий кусок на носу был особенно ужасен. Лицо Хагрида было более сморщенным, чем я помнил, особенно вокруг глаз. Вдруг я понял, что Хагрид, вероятно, учился в школе одновременно с МакГонагалл. Он был на несколько лет моложе, но разница выглядела не больше, чем на десять лет. Может быть, это из-за влияния крови великанов?
— Ну, подсчитал уже все вмятины и шрамы на моем лице, Поттер?
Хагрид вздрогнул. Гермиона выглядела потрясённой и пнула меня под столом, бормоча что-то о манерах. Я ответил Моуди ничуть не сожалеющей улыбкой и похлопал пальцем по оправе очков.
— Это феноменально. Спасибо, профессор.
— Не за что. Серьёзно, Поттер, — сказал он, когда я начал благодарить его во второй раз. — Кто-то должен был позаботиться об этом годы назад.