— Я понимаю, — сказала она с решительным выражением лица. — Но обещай, что прислушаешься ко мне, если я найду доказательства, опровергающие твои выводы.
— Если ты сможешь найти доказательства, не вызывая подозрения и не обсуждая это с кем-либо еще помимо меня, я выслушаю тебя. Однако ты должна иметь в виду, что после смерти моих родителей, Дамблдор запечатал их завещание и бросил без суда моего опекуна в тюрьму. Затем он сам назначил себя моим опекуном и поверенным и подбросил меня ночью к Дурслям, которые относились ко мне немногим лучше, чем Малфои к Добби.
Она дотошно расспросила меня, что было после посещения Гринготтса. Я не говорил ей больше того, что она уже знала или подозревала. Я рассказал ей все это, чтобы остановить ее от немедленной погони за «доказательствами невиновности Дамблдора», но она удивила меня.
Гермиона протянула мне руку.
— Давай найдем Моуди. Я не уверена, что ты должен доверять ему в этом деле. Он, все-таки, один из членов Ордена Феникса. Может быть, нам следует спрашивать об этом кого-то из старших курсов или вообще из другой школы.
Я улыбнулся ей.
— Моуди совершенно другой, — не такой, как кажется на первый взгляд. Он уже подозревает, что я это знаю. Я уверен, что он не скажет Дамблдору.
Моуди не расскажет. На прошлой неделе, во время урока по окклюменции, я сознательно показал ему свои мысли о том, когда понял, что он не настоящий Моуди. И убедился, что самозванец понял, что я собираюсь держать свой рот на замке. Он непременно устроит мне взбучку на следующем уроке из-за того я что не смог скрыть все от Гермионы, но поможет.
Глава 8б. Разговор с Дамблдором
За день до встречи с Дамблдором Моуди загонял меня до потери сознания от магического истощения. Тогда он еще заставил меня съесть шоколад, а сам толкнул длинную речь, в которой предостерег меня от повторения инцидента с Гермионой или мне придется заплатить за это кровью. Как ни странно, от его грубого обращения у меня потеплело на сердце. Завернув за угол, я заметил Моуди, который ждал меня возле статуи, охраняющей вход в кабинет Дамблдора.
— Готов? — спросил он.
— Да.
— Помни, не теряй самообладания и держи язык за зубами, — в очередной раз предупредил он меня.
— Не волнуйтесь, буду держать себя в руках.
— Ну, тогда ладно. — Моуди засунул палочку в рукав и повернулся к горгулье. — „Конфетные тросточки”, — четко произнес он.
— Любителем этих конфет не может быть здравомыслящий человек, — пробормотал Моуди себе под нос, когда мы поднимались по лестнице.
Я подавил хихиканье, когда мы входили в кабинет. Серебряные приборчики крутились и пыхтели дымом — либо восстановлены, либо заказаны заново после моего «сольного концерта», но ковер был другим. Хоть и такой же антикварный, но он был выдержан в темно-красных, фиолетовых и зеленых тонах, и имел менее кричащий вид, чем его предшественник. Не ошеломляет и глаза не мозолит.
— Гарри, Аластор, — Дамблдор приветствовал нас, не вставая с кресла, лишь махнул рукой на три кожаных кресла. Затем он встал и поправил мантию. Его пурпурные одеяния можно было бы назвать царственными, если бы они не привлекали к себе внимание "праздничным" мерцанием серебряных звезд и танцующими имбирными человечками.
"Интересно, когда он в последний раз проверял зрение, — подумал я. Эта ткань должна быть вне закона".
Дамблдор сел в одно из кресел для гостей. Мы с Моуди последовали его примеру.
— Должен сказать, — сказал Дамблдор, поглаживая свою мантию, — я был впечатлен твоим выступлением на первом Задании. Довольно необычный метод. Мы не ожидали, что кто-то применит простые Чары Призыва.
— Тогда почему вы дали мне такую низкую оценку? — спросил я, стараясь, чтобы любопытство не затмило почтение.
— Потому что в своей оценке мы учитываем изобретательность, знание заклинаний и храбрость. Твое решение было весьма изобретательным, но ты использовал только одно заклинание. Затем, ты спрятался за драконологами. Хотя, должен сказать, я рад, что ты не осуществил свою угрозу и не спрятался за судьями.