«Когда ты заканчиваешь школу?» — спросила она.
«А?»
«Школа — когда ты заканчиваешь?».
«В 1981 году», — рефлекторно ответил я.
Ее лицо потемнело, и она сказала: «Подожди, тебе не семнадцать?».
«Нет. В прошлом месяце мне исполнилось четырнадцать».
Она посидела мгновение и сказала: «В церкви я могла поклясться, что ты выглядишь старше, но теперь я вижу это. Я такая дура».
Я понятия не имел, о чем она говорит. Непонимающий тринадцатилетний подросток превратился в непонимающего четырнадцатилетнего.
«Что ты имеешь в виду? Дура? Я сделал что-то не так? Ты обиделась на меня?»
«Нет, это не ты. Я просто подумала… неважно», — и она зарылась головой в свои руки.
Она плакала. Что за черт?
«Миссис МакГрат — что случилось? Могу я помочь?»
Она подняла голову, пристально посмотрела мне в глаза и сказала: «Может быть, ты можешь».
«Ну, мама сказала, что я должен помогать тебе во всем, что тебе нужно, и я хочу это сделать. Всё, что тебе нужно».
Непонятно. Я понятия не имел, что говорю. Вернее, я не понимал, какой двойной смысл заключен в моих словах. Я просто сидел там, пока она смотрела на меня. В свои четырнадцать лет я был в хорошей физической форме, много плавал и имел приличный мышечный тонус. Мне казалось, что я неплохо выгляжу, и Сьюзен всегда говорила мне, что у меня прекрасные глаза. Но я все еще был ребенком. Мой рост составлял 5 футов 8 дюймов, что было примерно на два дюйма выше, чем у нее. Она встала, подошла к стереосистеме и поставила пластинку Queen.
Когда она вернулась, чтобы сесть, она села прямо рядом со мной и взяла меня за руку.
«Стив, я пригласила тебя сюда со скрытыми мотивами. Я думала, что ты старше, и ты хорошо выглядишь. И мне было одиноко. Теперь я чувствую себя дурой. Прости меня. Если ты хочешь позвонить маме и уйти пораньше, это прекрасно».
«Нет», — сказал я, — «я закончу с газоном, забором и всем остальным, что тебе нужно. Это меньшее, что я могу сделать».
«Это так мило».
Она наклонилась и поцеловала меня в щеку. Я покраснел. Развивалась закономерность. Симпатичная девушка целует меня в щеку, и я краснею. Но в этот раз у меня была другая реакция, и мои джинсы стали неудобными. Я старался не ерзать и надеялся, что она не заметит, пока это не пройдет.
Она заметила. И засмеялась. Не тем смехом, который смущает, а нервным смехом человека, которому неловко в данной ситуации. Она встала, прошла через всю комнату и повернулась, чтобы посмотреть на меня. Я просто сидел и усилием воли заставлял свою эрекцию спасть, но безрезультатно.
«У тебя есть девушка?» — спросила она.
«Нет. У меня была одна в прошлом году, но мы расстались летом».
«Жаль».
«Ничего страшного, это была моя вина. Я немного перестарался, чтобы продвинуться дальше поцелуев».
«И это все, что вы делали? Просто целовались?»
Теперь я был красным от смущения. «Да», — уныло признал я.
Я видел, как она стояла и что-то обдумывала. Я боялся того, о чем она думает.
Я знал все о сексе, во всяком случае, как он происходит. Моя мама позаботилась о том, чтобы у меня было несколько книг на эту тему еще в пятом классе. Они были довольно подробными и хорошо объясняли механику и проблемы, по крайней мере, с точки зрения пятиклассника. Урок здоровья пролил еще немного света на эту тему. К счастью, у нас был относительно прогрессивный школьный совет (во всяком случае, для маленького городка), и вопросы контроля рождаемости и венерических заболеваний обсуждались, наряду с повторением механики и более подробным изучением анатомии. Но я был уверен, что «книжное обучение» и реальная жизнь — это далеко друг от друга. Мама также позаботилась о том, чтобы я понял учение Церкви о сексе.
Я видел все части тела вблизи и лично — игры в доктора и «я покажу тебе своё», когда я был младше, дали мне возможность увидеть, как все выглядит, хотя никого даже близко не было возраста миссис МакГрат. Всё это пронеслось у меня в голове, пока она стояла и размышляла. Наконец, она вернулась к дивану и села.
«Не хочешь ли ты меня поцеловать?» — спросила она.
Мое сердце подскочило к горлу, а пульс был 120. Я не знал, что делать, и полностью застыл. Я даже не мог говорить. Мой член стал таким твердым, что я думал, что мои джинсы порвутся.