— А в охрану не нужно нам? — спросила одна из женщин. — Может, он в охрану согласится? Человек только что из армии.
— Туда вчера уже приняли. Больше им ни к чему.
Начальник отдела жалостливо смотрела на солдата. Он очень понравился ей, хотя и не шибко видный из себя парень: белесые брови, конопушки на лбу, непослушные волосы не ложатся в прическу, торчат. Но была в этом парне покоряюще мужская твердость, и взгляд был прям и смел.
— А еще что вы можете? — спросила женщина в надежде, что обнаружит в нем еще какой-нибудь талант.
— На тракторе могу, на комбайне…
— У нас кожевенный завод.
— Верно. Еще каменщиком работал, недолго.
— Нет, — вздохнула она. — И каменщиков нам не требуется. В любом другом месте вас с руками оторвут, а у нас вам просто не везет. Сходите на пристань, в охотохозяйство, к железнодорожникам.
— Я хочу к вам, — хмуро сказал солдат, разглядывая свои руки с таким видом, словно был в недоумении: как же это они здесь ни на что не годны! — У вас ведь тут молодежи много?
— Не то чтобы очень много…
— Сюда ведь городская молодежь идет?
— К нам в основном.
— Вот видите!
Женщина маялась от сочувствия к нему:
— Что бы такое для вас придумать!
— Может, за старшего «куда пошлют»?..
— Зачем же!.. Вы квалифицированный работник. У вас золотые руки!
— А можно разнорабочим?
— Можно.
— Тогда оформляйте, — решительно сказал солдат.
— Да вы подумайте хорошенько.
— Оформляйте.
Женщина пожала плечами и велела писать заявление.
Вечером в набережном саду солдат увидел свою королеву и долго наблюдал за ней из-за ограды. Она не была самой нарядной в толпе танцующих, но она была краше всех. Вокруг нее не редела свита, и у нее не было недостатка в кавалерах, но ни одному из них она не отдавала предпочтения. И еще: королева никого не ждала. Это он ясно почувствовал.
Точно рассчитав время, солдат взошел на возвышение для танцев и пригласил ее на вальс. Королева глянула на него без удивления, снисходительно и изволила дать согласие.
Он был счастлив в эти минуты, потому что танцевал с королевой. О чем еще было мечтать! Вот она, рядом с ним, и ее дыхание овевает его.
— Вы не уехали? — с усмешкой спросила она.
— Я не смог, — сказал солдат.
— У нас тут трудно бывает с билетами. Озеро, самый разгар лета, туристов много…
— Да, — согласился он. — Легче оказалось устроиться работать на кожевенный завод и найти частную квартиру.
— Ах, вы уже устроились! — сказала она, глядя в сторону. — Поздравляю вас.
Какое у нее великолепное платье! Должно быть, оно не сшито, а родилось целиком — так славно оно сидит на ней.
— Извините, — сказал он, стараясь говорить шутливо, а выходило все-таки серьезно. — Я солдат и могу потерпеть неудачу в бою, могу проиграть сражение, но войну должен выиграть. Мне нужна только победа. Именно поэтому я остался.
Она вдруг ослепительно улыбнулась. Да, поистине это была королевская улыбка, которая окрылила его и подтолкнула к дальнейшим подвигам.
— Скажите, что я должен сделать, чтобы выиграть войну? Уронить небо на землю? Или взгромоздить землю на небеса?
Он спросил и замер. Вдруг она скажет: «Вы должны быть умным, добрым, а главное — красивым»? Добрым — это еще туда-сюда, а вот красивым… Чего нет, того нет. Более того: и быть не может! Он боялся также, что она скажет: «Для этого я должна полюбить вас». И боялся, и желал такого ответа, потому что это было бы истинно по-королевски.
Но она сказала:
— А вы очень хотите ее выиграть?
— Очень.
— Ах, не трудитесь, воин!
— А что? — в голосе его прозвучал испуг. — Разве вы вложили в чей-то медальон прядь своих волос?
Она опять улыбнулась и отрицательно качнула головой.
— Где вы купили это платье и как называется эта чудесная ткань?
— Я сшила платье сама. А эта чудесная ткань продается в любом магазине по четыре рубля за метр.
— Королева умеет шить?
— Королева умеет и любит трудиться…
Весьма некстати оборвалась музыка, и солдат вынужден был отступить: королеву вновь окружила свита. Он долго стоял, прислонившись спиной к ограде, и наблюдал за королевой. Она танцевала. Один из ее партнеров был красивый, второй умный, третий добрый… Но не они, а солдат разговаривал с нею.
Разговор у них не прерывался ни на минуту, хотя она в это время смеялась или танцевала на другой стороне танцплощадки и вовсе не смотрела на солдата, словно его здесь не было. Впрочем, нет, раза два или, во всяком случае, один раз она посмотрела на него довольно внимательно. Или ему так показалось?