— Не приедет она, теть Даш.
— Почему это?
— В печке мыться не умеет, — усмехнулся он. — В кирзовых сапогах не хаживала.
— Э-э, парень, ты нас, баб, не знаешь! Вот помяни мое слово: установится дорога, и приедет. Ты подумай, как ей в наши места сейчас попасть? Только на гусеничном тракторе. Такая глушь! Глуше нашего села и нету нигде. А поди-ко, дорога установится…
Под самое утро ему приснилась Лена. Вошла будто с улицы и будит его.
— Нет зимы, — сказал он ей. — Дороги плохие.
— Я пришла, милый, не дождалась твоей зимы. Пешком пришла, без дороги…
Он проснулся.
По времени была еще ночь, но в окнах явственно белело. Валентин Михайлович быстро сунул ноги в валенки, накинул на голые плечи пальто и вышел на крыльцо.
Подмораживало. Неслышно, в полной тишине ложился на землю снег.
ВАСЕНА
Я спрыгнул с комбайна на землю и пошел в деревню пообедать. Шофер самосвала, проезжая мимо, на ходу открыл дверцу, крикнул:
— Садись, подвезу!
Я махнул рукой: накатался, мол, хватит. И даже пожалел, что идти недалеко. Сразу от края ржаного поля луг идет под уклон, к ручью, за которым начинаются огороды. Я помню, те, кто имел здесь усадьбы, шутливо жаловались, что косить тяжело. Ведь начинали косить от огородов, — значит, продвигались в гору. Зато у ручья трава была сочнее, гуще.
В этой деревне я вырос, а теперь здесь приходится бывать редко, когда выпадет работать в этой бригаде. А иной год и совсем не выпадет, другие здесь и пашут, и урожай собирают.
Тропинка, по которой иду, заросла. По ней я когда-то ходил в школу. Вот здесь, сбоку, однажды весной поднялась целая стайка молоденьких березок. Летом их не скосили, и на следующий год они выросли мне но колено, потом по пояс, по плечо, наконец, выше головы. Однажды по осени я набрал в этой рощице полный картуз молоденьких подберезовичков и очень удивился: кто посеял грибы? Как они попали сюда? Теперь на этом месте растет одна-единственная береза, высокая, раскидистая.
Я перепрыгнул через ручей в том самом месте, где перепрыгивал его мальчишкой. Чуть дальше ручей впадал в пруд, а пруд по-прежнему зарос ряской, только с одного края, где глубь, вода была чистая.
Какая-то старуха полоскала здесь белье. Когда я приблизился, она выжала последний жгут, с усилием подняла неполный таз и, шаркая, побрела к огороду.
«Кто же это? — подумал я, и тут она оглянулась. — Да это же Васена! Как я не узнал сразу!» А потому не узнал, что не мог представить ее старухой. Что делает время с людьми! Бывшая председательница Васена, властная, беспощадная к себе и людям, не знавшая ни усталости, ни страха, стала обыкновенной старушкой, седенькой и немощной. А казалось, ничто не может ее сломить — ни беды, ни годы. Недаром ее когда-то звали Железной, а еще Мужиком или Командиром…
В ту памятную военную весну снег сошел рано. А потом начались дожди, подул холодный ветер, разнепогодилось надолго. Напитанная талой водой земля не принимала влагу, опять забурлили ручьи.
Председательница Васена целыми днями сидела в углу сердитая — не подступись.
Двести гектаров земли в колхозе — надо рожь сеять, пшеницу, овес, ячмень да побольше льну. И горох не забыть, и гречиху, и картошки побольше, и клеверу. А людей не хватает, лошадей мало, упряжь старая, еще с единоличного хозяйства. Выпасы плохие, сенокосы аховые.
Колхоз — две маленькие деревни. В одной птичник и овчарня, а в другой свинарник, в обеих по коровнику, по конюшне, по телятнику. За всем нужен глаз, все требует заботы, смекалки и ума. Когда и что сеять, где пасти колхозное стадо, кому ухаживать за скотом, чем крыть коровник, который зимой наполовину раскрыли, делали из соломы сечку и мешали ее в сено, — все это председателевы заботы. От нее ждут последнего слова, ей и ответ держать за все, что происходит в колхозе. А Васена в школе училась всего три года, об агрономии, зоотехнике и прочих необходимых науках слыхом не слыхивала и житейской мудрости не успела набраться — молода, тридцать с небольшим.
Высватали ее сюда из дальней деревни, и была она уже девушкой «в годах». Говорили, потому замуж вышла поздно, что парни побаивались ее крутого характера и тяжелой руки: в шутку стукнет, бывало, какого-нибудь здоровяка между лопатками — у того и дух займется. Оттого-де чуть не осталась в вековухах, хотя была и статна, и лицом пригожа. Диво из див, что вышла она замуж за Митю Рыбина. Ей бы в мужья гвардейца с правого фланга, а Митя Рыбин был книжник, грудью слаб, и росточком невелик, и характером мягок. Однако с самого начала их семейной жизни так повелось, что не Васена в доме заправляла, не ее слово было главным. Митя, ставший вскоре после женитьбы председателем сельсовета Дмитрием Ивановичем, стал и строгим повелителем дюжей Васены.