— Дед, ты опять пойдешь гулять по канавам? — спросил внук. — На заседание клуба путешественников, да?
— В путешествие, — эхом отозвался старик и прокашлялся, как перед большой речью.
— Но ведь твой лес под корень — фюить!
— Нельзя свистеть дома, грех.
— Или ты будешь искать другой лесок?
— Нет, — сказал старик, думая о своем.
— Что же ты там будешь делать?
— Дел везде навалом, — сказал старик тем же тоном. — Только не ленись. Земля эва какая большая, и каждый клочок ее требует заботы. Вот хоть бы эта лядина, куда я хожу. Я там отыскал смородину, черемуху, рябину…
— Так ее запахали, эту лядину, дед. Ты что, забыл?
— Витя, ты присядь, — сказал старик. — У меня к тебе очень серьезный разговор. Садись, садись.
Витя сел на диван, состроив комическую мину. Старик не замечал его кривляний, он был озабочен.
— Слушай. Ты мужик, и я мужик, и мы должны сейчас столковаться.
— Семья-то большая, да два человека всего мужиков-то: ты, дед, да я, — тараторил внук.
— Я уезжаю, Витя, — наконец выговорил старик и вздохнул. — Сегодня. Сейчас.
— Куда?
— Я уезжаю в Выселки.
— Но ведь их нет.
Некоторое время он смотрел на деда, и лицо его менялось: ему хотелось пошутить, и что-то останавливало. Наконец он сказал:
— Ты сам говорил, что деревню снесли и на этом месте будут пахать землю и рожь сеять.
— Э, ты не понимаешь! Я оговорился: не в Выселки, а в Кузярино. Ты помнишь Кузярино? Мы с тобой туда в магазин ходили, когда ты гостил у меня прошлым летом.
— Помню, — Витя пожал плечами. — Ты к тете Маше? В гости, да?
— Да… А может, и нет. Я не знаю.
— А когда ты вернешься?
Старик помолчал, подбирая слова.
— Я приеду потом к вам в гости.
— В гости? — переспросил внук с удивлением.
Он помолчал, соображая.
— Это от нас ты поедешь куда-нибудь в гости, дед! Ты все перепутал.
— Я хочу жить в деревне. Постоянно. А к вам в гости стану наведываться. Тут не так уже далеко, автобусов ходит много.
Витя уже не улыбался, и его встревоженное лицо говорило о многом. Старик был тронут: он думал, что внук Витя воспримет весть о его отъезде гораздо легче.
— Как же ты будешь там жить? Один?
— Почему один? Кузярино — большая деревня, там много народу, я буду жить с народом. А потом ведь ты ко мне приедешь?
— Значит, ты уезжаешь от нас совсем? — с непонятной обидой произнес Витя и понурился. — Но что ты будешь там делать?! Не понимаю.
— Работы везде много, особенно в деревне. Это здесь я маюсь от безделья, а там дел по горло. Буду столярничать, плотничать, разводить пчел. Да мало ли! Я ведь много кой-чего умею.
— Погоди, дед, — спохватился вдруг Витя, — разве папа разрешил тебе уезжать?
— Ты забываешь, что твой папа мне сын, — строго сказал старик. — И он должен слушаться меня, делать так, как я захочу. Понял?
— Но ты ему сказал?
Старик откашлялся, скрывая смущение.
— Он пока ничего не знает. Когда твой папа придет вечером с работы, ты ему передай вот что: дед очень захотел жить в своей деревне. Ему здесь, в Новгороде, было очень хорошо, но он все-таки хочет к себе, в Выселки. Пусть Борис не тревожится, со мной ничего плохого не случится. Я здоров, и силы есть, я хочу жить, а не сидеть сложа руки и ждать, когда это самое… когда умру. Вот так.
Витя задумался и размышлял довольно долго. Наконец сказал:
— Дед, папа меня заругает. Скажет: зачем отпустил?
— Как ты можешь меня не отпустить!
— Могу. Я захлопну и запру дверь. Позову соседей, чтобы сходили за папой.
— Вот еще! Я напишу ему письмо оттуда, из деревни, и объясню, как доехал, как устроился. Ну и все прочее. Увидишь, как я заживу славно! А вы собирайтесь ко мне в гости. Ты приедешь? Вот кончишь учиться и…
— Да я-то приеду. Еще бы!
— Ну вот! — старик обнял внука за плечи.
— Только что я скажу маме, если она придет домой раньше папы?
— Маме ничего не говори.
— А если она спросит? Что-нибудь соврать?
— Врать не надо. Если она спросит, скажешь все, что знаешь сам. Но если она не спросит, ты молчи и не говори ничего. Как рыба, понял?
— Понял. А если спросит Андрей?
— Вот Андрею ни в коем разе меня не выдавай. А то он поднимет шум раньше времени.
— И тогда твой побег не удастся, да?
— Я не убегаю, я уезжаю. Если б я хотел убежать, да еще тайком, я и тебе ничего не сказал бы, верно? И все-таки Андрею не надо…
— А если он будет меня пытать и угрожать расстрелом?