— Не надо мне вашего рубля! — рассердилась Дарья Павловна. — Заплатите мне мои и уезжайте.
Она вновь подошла, попробовала беремя на вес и снова удивилась:
— Неуж нет пуда?
— Давайте взвесим еще раз, — решительно сказал Толька.
Взвесили снова. Безмен был старинный, кольцом, разомкнутым в одном месте. Стрелка явно не дотягивала до риски с цифрой «1».
— Свяжешься с бабой, — сказал Леха в сторону. — А еще о доверии к людям толковала.
Степан Васильич рассчитался с ней, предложил взять рубль в придачу. Хозяйка не взяла и поспешно ушла в дом.
Уже смеркалось. Воз увязали. Когда же собрались ехать, шофер неожиданно потребовал деньги вперед.
— Сколько? — с готовностью спросил Степан Васильич.
— Тридцать, — коротко ответил тот.
— Сколько?!
— Тридцать рублей.
— Мы так не договаривались. Если б я знал заранее…
— А я знаю заранее, что вы мне дома таких денег не дадите. А в дураках мне оставаться, как вон эта тетка, интересу нету. Думаете, я не видел, что вы ее облапошили? Думаете, и все такие дураки, как она?
Степан Васильич воровато оглянулся на дом, куда ушла Дарья Павловна.
— Чего это? Чего это? — Леха подошел к шоферу.
— Тридцатку за машину требует! — охрипшим голосом сказал Степан Васильич.
— Хватит с него и половины. Да и червонца хватит!
— Тогда пойдете пешком, — ухмыльнулся шофер.
Толька подошел ближе, сказал брату:
— Дать ему по кумполу, чтоб знал.
— Чего там, батя? — крикнул сверху Гоша, но слезать не стал.
— А ну поехали, сволочь! — Леха шагнул к шоферу.
Тот сунул руку в кабину, звякнул какой-то железякой.
— Что ты сказал? А ну, подходи по очереди, кто у вас самый смелый. Можете все разом подходить. Ну!
Маленькие глазки его еще более сузились, скошенные шрамом губы кривились в улыбке.
— Тьфу, гад! — в бессильной злобе пробормотал Леха, но отступил.
— Ладно, ладно, ребята, — примирительно сказал Степан Васильич. — Все хорошо, сейчас расплатимся. — Он протянул шоферу три десятки. — Понимать надо… Человеку там тоже надо с кем-нибудь поделиться. С начальником гаража…
— Стану я еще делиться! — насмешливо сказал шофер. — Садитесь, поехали, хозяева!
Когда машина выползла за деревню, Леха вдруг захохотал:
— Нет, я с этим безменом продавать не поеду. А вот покупать! Покупать можно.
— Воз добрый, — поддержал Гоша. — Тут пудиков больше ста, а папаня расплатился за восемьдесят. Рублей пятьдесят барыш. И машина обойдется бесплатно, хоть этот лагерник и заломил цену…
— Да уж заломил. А главное, какой момент подобрал! Морду ему набить…
— Он тебе сам набьет! Он всех нас покидает…
И они заговорили о другом.
Через минуту, столкнувшись головами, братья и Гоша корчились от смеха. Рассказывал Леха:
— А я говорю: дурочка, я на тебе женюсь. А сам тяну ее…
— Ха-ха! Врешь, ты не сказал «дурочка»!
— Ну и ладно. Не любо — не слушай, а врать не мешай. Да я уж и не помню, что говорил ей тогда.
— Ну-ну… Ха-ха-ха…
— Дави! Дави его! — заорал вдруг Гоша.
Они вскочили. Впереди в свете фар, виляя передним колесом, торопливо ехал кто-то на велосипеде. Сверху, с воза, он казался маленьким и удирал суетливо, по-заячьи. Машина заметно прибавила скорость, воз закачало сильней.
Шофер резко засигналил, и велосипедист свернул в сторону. Невидимое облако пыли накрыло его, свет маленькой фары густо зажелтел и погас.
— Га-га-га! — ржали наверху.
ТА, ЧТО ОСТАЕТСЯ
Мельников не первый раз ехал по этой дороге и уже сделал для себя один вывод: самый непоседливый, самый неспокойный народ — старухи. Именно они заполняли рейсовый автобус. Семьдесят километров от одного города до другого, два часа езды по грейдерному большаку, и каждый раз по мере приближения к городу старух в автобусе набиралось все больше и больше. Ехали с ягодами и грибами, ехали с внуками и внучками, ехали с узлами и сумками…
Старухи на остановках одна за другой тяжело влезали в двери и норовили присесть куда угодно, хоть даже и кому-нибудь на колени. Где-то возле Белавина, за полчаса до конечной цели своего путешествия, Мельников обычно вставал, чтобы освободить место очередной старухе, и после этого уже не садился. А еще минут через пятнадцать — двадцать в автобусе становилось полно и в проходе, и возле дверей.