— Мой дом совсем маленький, совсем неуютный, совсем бедный. Рабов я отпустил, кто будет за вами ухаживать? — склонился в низком поклоне хозяин-толстячок. — Ступайте к моему соседу, Азизу, там вы найдете все удобства: у него айваны так устроены, что вы почувствуете себя как в раю!
После недолгих расспросов, выяснилось, что айванами называют веранды-галереи с плоскими крышами во внутренних дворах. Если при строительстве дома попался хороший мастер, он может устроить не один навес, а два, причем разной высоты. Благодаря этому, двор хорошо проветривался, солнце в него не проникало — действительно рай.
— Сходим, раз советуешь, — согласился я, ни секунды не сомневаясь, что по соседству окажется дом не узбека, а конкурента из сартов-хорезмийцев или даже принявших ислам евреев, таких здесь хватало. — Вот что, ребята, пусть кто-то тут задержится и поспрашивает хозяина на предмет золотишка.
Богатыршин вызвался в дознаватели-экспроприаторы, а мы гурьбой пошли дальше по улице, прислушиваясь к ширившейся по городским кварталам ружейной трескотне. Нужную дверь, самую нарядную в переулке, с тонкой резьбой по всему полотну, узнали по голубой майолике над проемом.
— Давайте лучше постучим, — предложил хозяйственный Муса. — Зачем выбивать, если нам тут жить?
Я не возражал.
Постучали. Тишина. Забарабанили — никто не отзывается.
— Хозяин, Азиз! Открывай, не то снесем твою дверь! — заорал по-персидски Ахмед.
— Может, мне в замок пальнуть? — предложил Козин, прикладывая к плечу приклад своего укороченного штуцера-обреза.
— Зачем портить хорошую вещь? — возразил Муса. — Можно живую пирамиду выстроить, и кто-нибудь самый легкий заберется на верх дувала.
Мы дружно подняли глаза — вполне реально, стена и двух саженей не имела.
Не понадобилось. Заскрипели петли, дверь слегка приотворилась, из щелочки выглянуло испуганное овальное лицо пожилого блондина с красивыми голубыми глазами. «Что за невидаль?»– удивился я.
— Гальча, открывай[33]! Урус пришел! — резко, как выплюнул, крикнул Ахмед, но хозяин заколебался.
Козину ждать надоело. Он с размаху долбанул по двери, оттолкнув негостеприимного блондина Азиза, вломился в тенистый полутемный двор и замер — на него летел здоровяк с задранной кверху саблей. Не долго думая, урядник вскинул свой штуцер и, не прикладывая его плечу, выстрелил в грудь нападавшему. Тот выронил саблю, опустился на колени, хозяин дома громко вскрикнул. Казаки без церемоний по двое проскочили во двор и распределились по его периметру. Муса залетел следом за ними, схватил «гальчу» за шиворот и приставил ему к горлу свой трофейный пычак. Вид его был страшен — пустая, еще не зажившая глазница, зверский оскал. Хозяин дома что-то забормотал в свое оправдание.
Я без суеты зашел следом, не хватаясь за оружие — правая кисть еще побаливала, и настроения это не прибавляло. Следом с трудом протиснулся Кузьма, которому пришлось изрядно наклониться, чтобы протиснуться под притолокой входной двери.
— Кто это? — кивнул я на крепыша, елозившего по утрамбованной земле, как разрубленный лопатой толстый земляной червь.
Муса встряхнул задыхающегося хозяина дома. Получив скорее не ответ, а сдавленный стон, пояснил:
— Говорит, что охранник.
— Спроси его, еще есть желающие встречи с Аллахом? — я поправил на боку тальвар. — Никита, да добей ты человека, чтоб не мучился. Остальные! Осмотреть комнаты!
— Странно, — удивился урядник, обнажая шашку, — вроде в живот целил, а попал в грудь.
Неподалеку раздался громкий пушечный выстрел. Я повернул голову, прислушиваясь.
— Единорог, — уверенно прокомментировал Козин, ткнув острием клинка в сердце охраннику. — Не сомневайтесь.
Мне уже бросилось в глаза довольно спокойное отношение казаков к теме рабства. Конечно, оно соответствовало духу времени, Хива была далеко не исключением из правил, уродливым наростом на теле планеты. В Америку продолжали везти негров на продажу, хваленые английские джентльмены набивали карманы на торговле людьми. От них не отставали испанцы, и даже французы, провозгласив свободу, равенство и братство, в вопросе о запрещении рабства были весьма непоследовательны. Чего уж греха таить — даже в родном Отечестве публиковали объявления «продаю двух девок-кружевниц и породистых борзых щенков». Казаков возмущало не рабство само по себе, а неволя православных братьев в плену у нехристей. Когда я увидел их злые лица, после того как они, пошарив по комнатам, начали выводить во двор измученных людей в цепях, в которых безошибочно определялись русские, понял, что блондинчику недолго осталось жить.
33
Гальча или гарча — горные таджики, среди которых часто встречается подобный типаж. Помимо гор проживали как в Бухарском эмирате, в Мерве, так и в Хиве.