Но и тут Рисаля ждет разочарование. Эдуардо Бустед не возражает — он требует только, чтобы молодая семья оставалась в Европе. С мадам Бустед дело несколько сложнее. Как и сеньора Ривера, она считает Рисаля неподходящей партией. Кто он, в самом деле? Журналист, которому платят гроши, — хирург без практики, хуже того — бунтовщик, из-за которого семья лишилась состояния. Впрочем, пусть решает сама Нелли, говорит мать, неодобрительно поджав губы. Рисаль чрезвычайно боится, что в нем увидят всего лишь охотника за приданым. Поэтому с Нелли он говорит исключительно о вещах возвышенных, в том числе и о боге. Нелли же убежденная католичка, и вольнодумство Рисаля ее просто шокирует. Она согласна «выслушать предложение», но при одном непременном условии: Пепе должен отречься от своих «заблуждений». Этого он — при всей искренности его чувств — сделать не может.
В начале марта 1891 года он покидает Биарриц. Нелли согласна ждать его. Но он пишет, что сомневается в ее чувствах к нему — любящие женщины таких условий не ставят. Нелли крайне удивлена: «Твое письмо поразило меня. Хорошо еще, что оно не попало в руки родителей… Когда ты спросил о моих чувствах к тебе, я сказала, что не могу дать ответа, пока не буду уверена, что ты принимаешь христианство так, как я, как все, кто верит, что нельзя творить добро без Его помощи и милости… Согласен ли ты? Я хотела просить тебя не писать мне больше, ио даю тебе еще одну возможность». Нелли дает ему не одну, а несколько возможностей и требует недвусмысленного ответа, но Рисаль не уступает, и в мае они обмениваются последними письмами.
Рисалем овладевает навязчивая идея: он во что бы то ни стало должен вернуться на Филиппины, раз в Европе для него все кончено: друзья его предали, Нелли от него отвернулась (так он воспринимает происходящее). Он даже шлет Басе письмо с просьбой прислать денег на дорогу до Гонконга. Но второй роман уже почти закончен, его надо издать. Прожив несколько дней в Париже, он отправляется в Брюссель, где лихорадочно работает над романом. Книгопечатание в Брюсселе дешевле, чем в других городах, но скоро соотечественник, живущий в Генте, сообщает, что там издатели берут еще меньше — не 80 франков за лист, а всего 60. Для Рисаля это существенно, и 5 июня 1891 года он перебирается в Гент. Но средств все равно не хватает. Рисаль мечется в поисках денег, готов отказаться от издания и уехать (уже в июле пароходная компания уведомляет, что на его имя заказан и оплачен господином Басой билет до Гонконга), но в сентябре соотечественник Рисаля Валентин Вентура добровольно, не дожидаясь просьбы Рисаля, присылает ему сумму, необходимую для издания. Книга быстро набирается и выходит в свет. Хосе Алехандрино, будущий генерал революции, живущий в Генте, проникается важностью происходящего и принимает на себя обязанности посыльного — забирает из издательства корректуры, относит исправленные листы. Он — первый читатель нового романа Рисаля.
«Мятеж»[30] есть прямое продолжение «Злокачественной опухоли» как по развитию фабулы, так и по действующим лицам. Так смотрит на свое творение и сам Рисаль— во втором романе встречаются ссылки на первый («Читавшие первую часть этой повести…»). Напомним, что 1889–1891 годы — это годы интенсивной научной работы, годы активной публицистической деятельности, наконец, годы борьбы за «дело Каламбы». Все это находит непосредственное отражение в романе, более того, определяет его лицо. Это особенно справедливо в отношении «дела Каламбы» — перипетии борьбы и ее исход сказываются на идейном и сюжетном построении романа. Второй роман получается не столь «веселым», по выражению самого Рисаля: «Я писал его с большим жаром сердца, чем «Злокачественную опухоль», и хотя он получился не столь веселым, он, на мой взгляд, глубже и совершеннее».
Если первый роман был диагнозом, то второй — роман-предостережение, роман-прогноз. Он показывает, что произойдет с Филиппинами, — тут опять сказывается вера Рисаля в свой пророческий дар. Герой романа — ювелир Симон (в русском тексте Симоун), не кто иной, как Ибарра, герой «Злокачественной опухоли». После смерти Элиаса ему удалось бежать. За истекшие годы он составил значительное состояние, на Кубе познакомился с испанским майором, купил ему должность генерал-губернатора Филиппин и тем приобрел неограниченное на него влияние. Замысел Симона состоит в том, чтобы, усиливая гнет, унижая и оскорбляя филиппинцев, вывести их из терпения и поднять на восстание против испанцев. Его цель на первых порах — личное мщение за поруганную честь, за ущемленное самолюбие.
Группа студентов подает генерал-губернатору петицию с просьбой учредить академию испанского языка. В числе просителей — знакомый по первому роману Басилио, тот самый несчастный служка, чья мать сошла с ума и чьего брата забили до смерти. Он узнает в Симоне Ибарру, и тот решает привлечь его на свою сторону, зло высмеивая его надежды на Испанию: «Вы объединяетесь, чтобы общими усилиями связать вашу родину с Испанией гирляндами роз. На самом же деле вы куете для нее цепи тверже алмазных! Вы просите уравнения в правах, испанизации своих обычаев и не понимаете, что то, чего вы просите, — это смерть, это гибель вашей национальной самобытности, уничтожение вашей родины, освящение тирании! Чем вы станете? Народом без национального характера, нацией без свободы, все у вас будет взятое взаймы, даже пороки». Сепаратистское кредо и отказ от идеи ассимиляции тут выражены необычайно четко.
Симон готовит восстание, используя недовольную молодежь, разбойников и даже беспринципного китайского коммерсанта Кирогу — у него он хранит оружие, объясняя китайцу, что ружья «подбросят потом в разные дома и сделают обыск. Кое-кто окажется в тюрьме, а мы с вами заработаем, похлопотав об освобождении арестованных». Для Кироги такая провокация — способ заработать, для Симона — способ скомпрометировать местную верхушку, вызвать против нее репрессии властей и тем толкнуть ее в лагерь повстанцев.
Затем Рисаль вдруг отвлекается от деятельности Симона и несколько глав посвящает постановке французской оперетты в Маниле, что дает ему возможность описать манильский высший свет. На вечер спектакля Симон назначает восстание и еще раз пытается привлечь на свою сторону Басилио. Того арестовывают, но скоро выпускают. Симон говорит, что народ надо будет заставить примкнуть к восстанию жестокими репрессиями: «Помните — вы должны беспощадно убивать на месте не только врагов революции, но всех мужчин, которые откажутся взять в руки оружие и идти с вами!» Неудивительно, что к Рисалю в наши дни обращаются и левоэкстремистские элементы.
Восстание терпит крах. Симон укрывается в доме падре Флорентино, филиппинского священника, и рассказывает ему историю своей жизни. Падре Флорентино дает ему суровую отповедь: «Вы полагали, что жизнь, запятнанную, изуродованную преступлением и несправедливостью, можно очистить и исправить еще одним преступлением, еще одной несправедливостью! Пагубное заблуждение!..Нет, избавление дается лишь как награда за добродетель, самопожертвование, любовь!» И эти мысли Рисаля находят сегодня сторонников на Филиппинах.
Идейная эволюция Рисаля отчетливо прослеживается при сопоставлении «Мятежа» со «Злокачественной опухолью». В первом романе главный враг — монашеские ордены, они и есть «опухоль», которую должны удалить благожелательные колониальные власти вместе с филиппинцами. Во втором — колониальные власти вместе с монахами противостоят филиппинцам как единое целое. В первом романе разграничение шло по линии: разум и прогресс против невежества и деспотии, причем оба лагеря (особенно первый) обрисовывались несколько абстрактно. Во втором романе разграничение идет по линии: колонизаторы против филиппинцев, и «национальная идея» выражена в нем гораздо отчетливее. Это не шаг назад от общечеловеческого к частному, филиппинскому, это шаг вперед от несколько прекраснодушной умозрительности либерального толка к суровой правде жизни; это проникновение в глубины бытия своего народа и тем самым в глубины общечеловеческого, ибо, как говорил еще Достоевский, путь к общечеловеческому лежит только через национальное.
30
Названию второго романа Рисаля (как и названию первого) не повезло при переводе на русский язык. El Filibusterismo переведено как «флибустьеры», что по-русски прежде всего значит «морские разбойники», «пираты». Однако на Филиппинах, как точно указал сам Рисаль, словом «флибустьер» обозначали патриота, которому грозит расправа властей. Такое же определение дано и в самом романе. Говоря об одном из героев, Рисаль пишет: «В родном городке восхищались его способностями, и тамошний священник, встревоженный такой славой, уже величал его «флибустьером» — верный признак того, что юноша но был ни глупцом, ни тупицей».