Но Поттер только смеется и приносит мне со стола новый поднос:
— Мне это нравится. Выбирай.
Ну, раз ему это нравится… Я выбираю. Мини-рулет с ветчиной, потом рулет с сыром, еще одна тарталетка с тунцом. И с икрой. Как я скучал по нормальной еде!
— Я никогда не видел таких же, как ты, — Поттер сует мне в руку шампанское, предлагая запить.
— Таких, как я, больше нет, — я машинально отбиваю подачу и под его пристальным взглядом чуть не давлюсь пятой по счету тарталеткой с икрой.
— Ты такая… Такая…
— Я знаю, — я все еще не наелся, поэтому подношу ко рту волован и с наслаждением впиваюсь зубами. Кажется, в нем мой любимый лосось.
Пока я жую, Поттер, не отрываясь, пялится на мои губы. Черт его подери.
— Может, ты все-таки дашь мне поесть? — разумеется, я не могу долго выдержать его пристальный взгляд.
Но он слишком серьезно глядит на меня:
— Я дам тебе все, что захочешь.
Вот придурок. Я все же давлюсь. Пока я кашляю, он извиняется много и долго и даже пытается постучать меня по спине.
— Отвали, идиот!
Он смотрит на меня с таким изумлением, что я понимаю: чтобы не спалиться, мне нужна передышка. Рядом с ним я точно провалю свою женскую роль.
— Я отлучусь, — как бы сделать, чтобы и я привел себя в чувство, и в то же время, чтобы он не ушел?
Но, как оказалось, я волнуюсь совершенно напрасно. Он смотрит на меня обожающим взглядом:
— Я с тобой.
— Поттер, ты совсем обал… В смысле, спасибо не надо, — я пытаюсь мило улыбнуться ему. — Вряд ли в женской уборной будут рады даже герою.
Надеюсь, что его мозги настолько затуманены магией, что он не заметил моего нового промаха.
Он и правда продолжает влюбленно таращиться на меня:
— Тогда я подожду тебя здесь. Ты же вернешься ко мне?
Я закатываю глаза.
— А у меня есть варианты?
— Кажется, нет, — он улыбается и все-таки прется за мной.
— Жди меня здесь, — велю я, и он замирает.
Послушный Поттер. Как я об этом мечтал!
В туалет я, разумеется, не иду. Как мне выбрать в какой? Пытаюсь отдышаться на лестнице, вытираю под маской пот и заставляю свое сердце биться хотя бы не так истерично. Но вместо этого оно колотится еще больше и чаще от страха — а вдруг он уйдет? От этой мысли мои ноги слабеют и сами собой меня выносят обратно в цветную толпу.
И хотя я уже издали вижу, что он никуда не ушел, что все еще ждет, но не выдерживаю и почти что бегу к нему. Он ко мне.
Взгляд у него влюбленный до одури:
— Я соскучился по тебе. Больше не отпущу тебя, так и знай.
— Ты идиот, — от счастья я не могу перестать улыбаться и чувствую себя посреди облаков.
Он снова очарованно держит меня за запястье, и на этот раз я не могу сказать ему “нет”.
Весь вечер он таскается за мной как привязанный. Пытается держать мою руку. Снова кормит и развлекает меня разговорами. Я никогда не знал, что мы сможем с ним так долго болтать ни о чем. Рассказывает про учебу и про свой Аврорат. Пытается о чем-то расспрашивать. Снова зовет танцевать. “Ну, может, хотя бы в холле на лестнице? Там нашего позора никто не увидит”. Ищет художника, чтобы нарисовать мой портрет.
“Ты такая красивая”. Конечно, красивая, на мне ненавистные Магнитные чары… Злюсь на них, проклинаю себя, за то, что я — это больше не я. Понимаю, что в своем виде я ему и даром не нужен, и в то же время ловлю дикий кайф, от того, что он так откровенно влюблен и весь вечер рядом со мной.
Кажется, мы настолько зациклились друг на друге, что это видно любому. Даже потенциальные ухажеры ко мне больше не лезут. Или это Поттер всех разогнал?
В дамских взглядах смешаны ненависть и восхищение. Напряженные взгляды парней. Понимаю, что если бы не страх перед Поттером, вокруг меня бы уже образовалась толпа, поэтому надо держаться к Поттеру ближе. Я мысленно хмыкаю. Как будто мне когда-то нужен был повод, чтобы держаться поближе к нему.
От него, от сотен свечей, от шампанского, от разлитого в воздухе аромата цветов у меня кружится голова.
— Тебе нравится бал?
Мне нравишься ты.
Я опьянен им настолько, что едва не произношу это вслух.
А он склоняется к моему уху так близко, что щекочет дыханием щеку. Я чувствую сейчас его запах — травы и деревьев. Наверное, он слишком долго бродил по лесам и сейчас сам пахнет так же, как лес. Чтобы совладать с собой, резко поворачиваюсь к нему, но наши лица теперь находятся слишком близко. И мы просто глядим друг на друга. Он влюбленно, я — с бессильной озлобленной болью. Почему все именно так? Даже сейчас, когда он полностью в моей власти, он снова не мой. Злодейка-судьба.
— Гарри, не хочешь потанцевать? Сейчас будет мазурка.
Разумеется, рыжая Уизлетта. Разве она может себе позволить оставить его без присмотра?
— Джин. Ты же помнишь, что я не танцую, — ого, оказывается, он умеет рычать на нее.
— Но Гарри… — ее рыжий братец тоже норовит вступить в диалог.
Поттер разворачивается к ним, и я впервые в жизни вижу у него такое лицо, обращенное не ко мне.
— Джинни. Рон. Не сейчас. Как я должен сказать, чтобы это было понятно?
Перекошенное лицо Уизлетты точно стоит кисти художника. Впрочем, на ее братца-придурка, почти пускающего дым из ноздрей, тоже занятно смотреть.
— На два слова, — цедит рыжая и дергает Поттера за рукав.
— Ты только не уходи. Я сейчас, — шепчет он мне, кидая на меня быстрый умоляющий взгляд.
Так я и ушел. Не дождутся!
Уизлетта утаскивает его за собой, останавливается у колонны и начинает довольно громко шипеть. Я разбираю всего лишь обрывки, но и их мне хватает, чтобы чувствовать себя на вершине блаженства.
— … Ты даже не знаешь, кто она. Что ей здесь нужно?
— Это мое дело, Джинни. Мое и ее.
— У вас уже есть общее дело? — злости в ее голосе столько, что кажется, она сейчас закипит.
— Не понимаю, кто дал тебе право…
— А как же все то, что у нас с тобой было?..
— Джинни, у нас с тобой не было ни-че-го!
— Гарри, ты хочешь променять мою сестру на какую-то случайную девицу?.. — в их разговор снова влезает рыжий кретин.
— Она не какая-то девица, Рон!
Первый раз вижу, как Поттер ссорится с рыжим из-за меня. И это безумно приятно.
— Я не пойму, что в ней такого? — рыжий поворачивается и бросает на меня ненавидящий взгляд. Потом еще один. И еще. Гнева в его глазах больше нет. Есть растерянность и восхищение.
— Теперь понял? — Поттер серьезно глядит на него.
Рыжий молча кивает:
— Она… ничего.
Я отворачиваюсь к стене, чтобы не видеть его отвисшую челюсть и выпученные голубые глаза. Вот тебе за мою мандрагору, кретин!
— Мы были почти что помолвлены, — ожесточенно шипит рыжая, поняв, что потеряла единственного союзника, пока ее брат пялится на меня изо всех сил.
— Вот именно, были… — рычит Поттер. — И именно что почти. Между нами с тобой ничего толком не было и давным-давно уже нет. И не будет. Сколько раз мы будем это с тобой обсуждать?
— Еще скажи, что влюбился в нее. И намерен жениться, — глаза у рыжей ревниво сужаются. Хотя я на нее подчеркнуто не смотрю.
— Все может быть.
Пока рыжая хватает воздух губами, он разворачивается и подходит ко мне. Вообще-то мой воздух тоже кончился на этих словах. Перед глазами плывут какие-то пятна и свечи.
“Все может быть”. Я понимаю, что он бросил ей это просто от злости, но все мои конечности подло дрожат.
— Здесь слишком много народу. Выйдем в сад? — голос у Поттера все еще довольно резкий от злости. И я его, как никто, понимаю: эта сладкая парочка доведет до бешенства даже флоббер-червя. — Ты побледнела.