В целом собрание Штерца содержит около 25 тыс. оригинальных писем, охватывающих период с сентября 1939 по май 1945 г., 40 дневников, 70 папок с 2 тыс. страниц машинописных отрывков из писем, 30 папок с тематизированным и хронологически выстроенным материалом из писем. Собрание включает адресатов преимущественно с юга Германии. Оригиналы документов возвращены семьям авторов писем.
Значительная часть писем принадлежала солдатам и офицерам, которые воевали на территории Советского Союза.
Многочисленные серии билатеральны, т. е. состоят из писем солдат на родину и родных к этим солдатам (представлена двухсторонняя переписка — от жен, родителей, сестер); это говорит о том, что солдаты вернулись домой. Фрагменты писем содержат указания на номер полевой почты, воинские части, имя, фамилию и воинское звание автора.
Штерц не только сделал машинописные копии отрывков из писем, но создал подробный каталог, где систематизировал письма по различным рубрикам (по территориям, категориям населения, номерам воинских частей, номерам полевой почты). Такая классификация очень облегчает работу с письмами и не в последнюю очередь, по нашим наблюдениям, стала причиной того, что многие германские историки именно это собрание анализируют в своих исследованиях, хотя существуют и другие коллекции писем.
Обращаем внимание на то, что письма из этого архивного комплекса относятся ко времени, когда аэродромы в районе Сталинграда были в руках германских войск. Поэтому содержание писем освещает положение войск под Сталинградом в условиях, когда была возможность отправки военно-транспортных самолетов из окружения (преимущественно ноябрь и половина декабря 1942 г.). В январе 1943 г. аэродромы были потеряны, германская авиация производила снабжение по воздуху, сбрасывая т. н. капсулы (иногда на территорию советских войск). Поэтому основная масса писем в собрании относится к 1941-1942 гг. и заканчивается первой половиной января 1943 г., когда обратного потока писем уже практически не было. Отдельные экземпляры могли быть захвачены ранеными солдатами, отправляемыми в тыл, но их количество незначительно.
Часть писем была опубликована Райнхольдом Штерцем и Ортвином Бухбендером в 1982 г.{57} (второе издание в 1987 г.).
Но сборники не получили сколько-нибудь значительных откликов. Издатели явно опередили время: интереса в обществе к военным источникам личного характера в Германии тогда не было, поэтому провести комплексный анализ писем не представлялось возможным. Прав был знаменитый немецкий писатель Генрих Бёлль, прямо заявивший в 1984 г.: «До сих пор большинство немцев так и не поняло, что их никто не звал под Сталинград, что как победители они были бесчеловечны и очеловечились лишь в роли побежденных»{58}. Только в 1989 г., уже после смерти Штерца, статья о коллекции была напечатана в серьезном коллективном труде «Повседневность войны»{59}. Как указывал автор, его целью было собрать документы, отражающие войну с точки зрения простого солдата{60}.
Подзаголовок книги «Реконструкция повседневности войны как задача исторических исследований и воспитания в духе мира» говорит о том, что германские ученые осознали ценность этого вида источника и обратились к нему со всей серьезностью. Иоахим Штерц озаглавил свою статью, посвященную памяти брата и началу Второй мировой войны, так: «О “героях” солдаты не писали», подчеркнув тем самым, что слово «герой» почти не встретишь в лексиконе солдата, где намного чаще встречаются грубый юмор и мрачная простота, описания суровых будней{61}.
При работе в фондах Библиотеки современной истории (Штутгарт) мною отобраны письма из сталинградского окружения преимущественно с ноября 1942 г., хотя для характеристики положения использовались более ранние письма начиная с сентября 1942 г. Это позволяет увидеть существенную разницу в тональности писем. Следует обратить внимание читателей, что письма из собрания Штерца дошли до адресатов и хранились в семьях. Письма, составившие собрания в архивах Москвы и Волгограда, остались на поле боя, на телах убитых солдат, в разбомбленных почтовых машинах. Они принадлежат солдатам, которые писали, зная о своей скорой гибели.
«Участник боев в Сталинграде всю жизнь тащит на себе бремя истории, в которой он участвовал и которое он пережил. Он в равной мере несет ответственность как за историю, так и за образ истории»{62}. Не случайно именно эти слова В. Байера взяли эпиграфом к своему труду о Сталинграде выдающиеся современные историки Г. Юбершер и В. Ветте{63}.