Россия, 13.1.1943
Дорогие родители!
Надо сегодня вам написать несколько строк. Я скоро не буду знать, что вам писать, потому что давно не получал от вас известий. Вчера опять пришло несколько писем. Один из наших получил посылочку и один письмо — у нас это большое счастье, если ты получишь почту. Надеюсь, что скоро будет лучше. Дорогие родители, возможно, что я в ближайшее время редко буду писать, некоторых из наших шоферов отсюда направили в пехоту, при следующей отправке я буду отправлен. Ехать машинами сейчас все равно невозможно, так как все дороги перемело. Хорошо, что летная погода еще сносная, иначе нам и есть было бы нечего, так уже рационы очень скудные. Прибыли бы поскорее наши рождественские подарки. Хочу закончить и надеюсь, что вы еще здоровы, то же самое могу о себе написать. Передайте привет Лизе и Клаусу.
Среда, 13.1.43 г.
Дорогая Лизбет! Сегодня я вновь пишу тебе письмо. В этот раз получился большой разрыв между моим последним письмом и тем, которое пишу сейчас, последнее ведь было от воскресенья 10.1. О чем писать, не знаю, мы каждый день надеемся на почту, но, к сожалению, напрасно. Правда, позавчера была почта, но для меня, увы, не было ничего. Пришло только несколько писем и пара пакетиков. Те, кто получил это счастье, могли радоваться. Уже дважды один и тот же солдат получил 2 посылочки, 14 дней назад и позавчера опять. Все один и тот же, это ведь несправедливо, но что поделаешь, остается только глазеть и надеяться на следующий раз. Теперь, наверное, почту накапливают до нашей замены, но как знать, произойдет ли это еще? Положение заставляет задуматься. Очень влияет погода, русские опять как следует разворачиваются, чем сильнее штормовая погода, тем лучше для них. Вот уже двое суток не прекращается жуткий буран, и холодно до отчаяния.
Вы, вероятно, слышите по радио о трудных боях, которые мы вынуждены вести каждый день, а эти атакующие танки теперь бесконечны. Дорогая Лизбет, мы часто спрашиваем себя, сколько еще мы сможем выдержать все это, иногда мы близки к отчаянию, но потом собираемся и поднимаем голову. Когда-нибудь это же закончится, но только когда? Вот вопрос, на который мы не в состоянии ответить. Вчера мне опять снился дом, мы были на свадьбе, там были вкусные торты. Когда их приносили, я ел, и мне казалось, что никто за мной не наблюдает, и напихивал ими полные карманы. Ты еще сказала, что это нехорошо, я вымажу этой сладостью свои брюки. И как раз в тот момент, когда было так вкусно, пришел дежурный и разбудил меня на смену, и все это великолепие исчезло. Дорогая Лизбет, видишь, мне снятся все время дом и жратва, но это больше от голода. Если бы я теперь вернулся домой, то мой костюм сидел бы на мне лучше, так как мой живот здорово спал и, наверное, еще уменьшится. Это, конечно, хорошо, но голод отнюдь не хорош для этого, я теперь знаю по-настоящему, что это такое. Наше единственное желание — насытиться{112}.
Среда, 13 января 1943 г.
Дорогая Труде!
Мое настроение и наше положение такое же, что и вчера. Сейчас я как раз читаю прекрасную книгу, которая рассказывает о судьбе двоих. Это так схоже с нашей судьбой, что я после каждой строчки думал о тебе. До завтра.
Сердечно, Петер{113}.
Написано 13.1.43. Восток
Дорогая жена, в начале своего письма сообщаю, что я еще, слава Богу, жив и здоров и надеюсь, что эти строки застанут тебя в полном здравии.
Дорогая жена, мы все еще в окружении и в конце концов Бог сжалится над нами и поможет нам выбраться, иначе мы пропали. Мы не получаем ни посылок, ни писем, твоя посылка, которую ты для меня собрала, тоже, наверняка, потеряна.
Дорогая жена, не переживай за меня, так как Бог есть и здесь с нами на Востоке. Дорогая жена, не думай, что я пишу так мало, я больше думаю о тебе. Мне нечего больше писать, я пишу ровно столько, чтобы ты знала, что я еще жив и у меня все хорошо. Дорогая жена, насколько я понял из твоего письма, Эдмунт тоже находится здесь, в котле. Я заканчиваю писать, шлю привет и целую тебя и сына и передаю привет всем остальным, до скорой встречи.
Хельвин Брейткрейц. Ответь, пожалуйста{114}.
15.1.1943
Дорогая Альмут!
До сегодняшнего дня я еще не получил никакой почты от тебя. Это ведь и невозможно, так как теперь почту не привозят, даже рождественскую почту до сих пор не доставили. Причины этого теперь, вероятно, известны. Мы лежим возле Сталинграда и в этом жутком холоде ужасно страдаем. Концы моих пальцев немного приморожены. Я не могу хорошо писать. Но я все же иногда дам о себе знать, чтобы тебя успокоить.