— Да. Джефферсон подъедет через полчаса.
— Поняла, я уложусь раньше. Отбой.
— Ты пробовал расклеивать объявления о пропаже?
— Да, безрезультатно. Никто ничего не видел. Бродяга испарился, будто его здесь и не было.
— Ладно…. Хорошо. Если он вдруг вернется я дам тебе знать, когда ты будешь в школе. Но если честно, я бы не рассчитывала на это.
— Знаю, и это отнюдь не прибавляет мне хорошего настроения. Как и родственники.
— Сильно достают? — я отреагировал вздохом. — Если хочешь, я могу попробовать вернуться пораньше.
— А смысл? Я все равно уеду в конце недели на весь остаток лета, так что остается только ждать и терпеть. Или терпеть и ждать…. Тут уж как тебе удобнее.
Внизу хлопнула дверь, и я отстранился от телефонной трубки. Следом раздались голоса и громкий лай. Я отчетливо различил цоканье когтей по лакированному полу.
— Тебе пора?
— Да, мне уже пора. Не перенапрягайся на своей работе.
— Постараюсь об этом вспомнить, когда в следующий раз пойду за кофе. — хохотнула Джоан, но потом серьезно добавила. — Ты тоже будь осторожен.
— Буду. Пока.
Я жил у Дурслей, и честно говоря, окружающая обстановка не прибавляла мне спокойствия. Побег Бродяги был довольно неожиданным, я бы заметил, если бы собаку тяготило находиться в доме или просто рядом со мной. И отпустил его сам. Хотя, если он изначально жил на улице, вряд ли мне удастся его найти. Остается только надеяться, что он не угодит в руки работников по отлову собак и сможет сохранить свою свободу как можно дольше.
— Ты ещё здесь?
Мардж Дурсль была женской копией своего брата с таким же скверным характером. Будь у них одинаковые прически и одежда, со спины я бы пожалуй не смог отличить их между собой. У этой женщины было даже подобие усов над верхней губой.
— Да.
— Что ещё за неблагодарный тон? — бульдог, капающий слюнями на идеальный паркет тети Петуньи заскулил и попятился. В глубине живота знакомо потяжелело от злости. — Тебе повезло, что тебя подкинули моему брату! Если бы ты оказался на моем пороге, я бы не раздумывая сдала тебя в детский дом!
— Полагаю, что так. — согласился я, женщина фыркнула и прошествовала мимо меня на кухню. Я прошел в ванную и окунул пульсирующий затылок под струю холодной воды. Плохо. Нужно будет написать Сметвику и решить, что делать с этой эмоциональной нестабильностью. Меня слишком легко вывести из равновесия, если так пойдет и дальше, то последствия никому не понравятся. Может, дело в том, что мне стало не хватать прежней дозировки зелья.
Это ощущается физически, начиная от приступов головной боли и заканчивая раздражением по малейшему поводу. Может, виноват конечно и подростковый период, но вряд ли из-за этого я бы начал терять контроль над своей магией.
Хотя сейчас мало кто может похвастать настоящим спокойствием. Магический мир лихорадило от страха после побега моего крестного и его кузины. Это был первый побег в истории Азкабана, но такой оригинальный плевок в лицо Министерству и аврорам, что люди очень быстро погрузились в панику. По слухам в камере у Беллатрисы отсутствовал здоровенный кусок стены, как будто кто-то вынес его Бомбардой снаружи. В доме Нарциссы уже был проведен обыск, а у резиденции Блэков в Лондоне постоянно дежурили патрули, об этом я знал из возмущенного письма Малфоя, которого бесцеремонность обыска задела сильнее всего. Сама крестная перенесла это со стоическим спокойствием, заверив, что справится со свалившимися неприятностями и все планы по прежнему остаются в силе. На фоне всего этого Сметвик скорее всего посоветует себя занять или пропишет мне успокоительных зелий. Но письмо всё же написать стоит.
Следующие несколько дней потянулись вереницей. Чтобы сдержать себя, я мысленно начинал вспоминать таблицу взаимодействия компонентов в зельеварении. Или ту часть рунного алфавита, которую знал. Или весь пройденный ранее курс трансфигурации. Словом, я хватался за любую мелочь, которая заглушала в моем сознании сверлящий дрелью неприятный голос Мардж или писк её собаки. Бульдог был словно насмешкой всему произошедшему, но чувствуя мое настроение, животное обходило меня десятой дорогой. Дадли, попытавшийся на меня натравить пса, теперь следовал его примеру.
В последний, седьмой ужин по счету я чувствовал громадное облегчение. Терпеть оставалось недолго. Шрам дернуло болью, отчего я едва не выронил чашку, которую держал в руках. Зелье кончилось. Новый флакон мне должен прийти завтра утром, но после однозначного отказа целителя увеличивать дозировку, я не напоминал о том, что с каждым разом оно на меня действует всё слабее и слабее. Сметвику скорее всего достаточно сказать и один раз, когда зелье перестанет действовать совсем, он найдет альтернативу.