Глава 28. С другой точки зрения 17 марта 2021, 19:33
Стук в дверь заставил Люпина вздрогнуть. У него в руках всё ещё была та же книга, что и полчаса назад. А может и больше…. Тяжело тряхнув головой, Люпин поднялся и приоткрыл дверь. В полнолуние он часто выпадал из реальности, но на стук следовало ответить.
— Что вам нужно, Северус? — устало уточнил Ремус.
— Не то чтобы мне недостает вашего общества, Люпин. Но я пришел лично убедиться, что вы не забудете выпить зелье. — Снейп хмуро продемонстрировал дымящийся котелок. — Нам здесь не нужны несчастные случаи.
— Конечно. — отозвался Люпин и пропустил зельевара в кабинет. Снейп поставил котелок на стол, придирчиво окинув взглядом беспорядочной стопкой лежащие на столе пергаменты. — Не подумайте, что я вам не благодарен, Северус, но я не думаю, что вы должны находиться сейчас здесь.
— Мне нужна не ваша благодарность, а уверенность, что мои усилия не пропадут даром. И все ученики школы будут в безопасности. — ответил Снейп, без дальнейших предисловий наполняя кубок. Люпин, вздохнув, поднес его к губам, когда его взгляд случайно соскользнул по окну. Обострившееся в день полнолуния зрения различило за тяжелыми плащами дементоров знакомые фигуры.
— Черт возьми! — выругался Люпин, оставляя кубок в сторону и вылетая из кабинета. Уже на бегу, он добавил — Северус, предупредите Минерву! Дементоры на озере!
Снейпу хватило короткого взгляда, чтобы убедиться в правдивости сказанного. Быстро набрав зелья из кубка во флакон, он одним взмахом наколдовал Патронус и поспешил наружу. Не нужно было обладать зрением оборотня, чтобы различить, что к замку пытаются добежать трое учеников.
Дальше всё произошло очень быстро. Крыса вдруг извернулась и укусила Рона за палец. Гриффиндорец вскрикнул. Крыса мелькнула в траве. Лестрейндж отшвырнула Уизли прочь, метнув заклятье вдогонку своей цели, но промахнулась. Теодор вытащил палочку из кармана Гермионы и помог поднять Рона с земли.
— Беллатриса! — рявкнул Сириус и послал в сторону своей ненавистной кузины заклятье. Та развернулась на долю секунды раньше, уклонившись. И вместо того чтобы проклясть Сириуса, послала луч заклятья в траву в паре шагов от него. Раздался жалобный писк, фигура крысы медленно начала увеличиваться в размерах.
В следующий момент на месте крысы оказался полный, лысеющий мужчина. Кожа на нем висела, словно он в одночасье похудел. Волосы были редкими и жидкими, маленькие водянистые глаза расширились от страха, он задрожал всем телом и медленно начал по миллиметру отползать в сторону под прицелом палочки Беллатрисы.
Рон наблюдал за этим со смесью ужаса и отвращения на лице. Теодор застыл, крепко сжимая руку Гермионы в своей. И встретился взглядом с отцом, который добежал сюда вместе с напарником. Магнус тревожно оглянулся на окраину леса и одними губами прошептал "Внимание!".
— П-прошу, п-п-пощадите меня…… - писклявым голосом пролепетал Петтигрю. Сириус взмахом палочки связал его цепями и оттянул к себе за спину.
— Так, давайте-ка всё уладим? — нервно предложил Эллиот, не опуская палочки. — Только не здесь, ладно? В компании с дементорами разговор точно не сложится, как надо. А мой напарник обычно не ошибается при их приближении.
— А я считала, что собакам свойственна верность, кузен — презрительно скривила губы Беллатриса, не обратив внимание на оперативника. Напряженная, как струна, она не сводила внимательного взгляда с Сириуса и Нотта.
— Верность чему? — сплюнул Сириус. — Тому-кого-нельзя-назвать?! В таком случае ты определенно лучше меня, не поспоришь. — Сириус нацелил палочку кузине прямо в центр грудной клетки. — Мы сейчас заберем Петтигрю, и ты пойдешь с нами. — Беллатриса в ответ невменяемо расхохоталась.
Гермиона, затаив дыхание, в страхе отступила назад, Нотт крепко сжал её руку. В любой момент ситуация могла пойти очень плохо. Если Беллатриса Лестрейндж решит использовать их, как заложников, и обменять на этого мужчину….. Теодор вопросительно посмотрел на отца, тот скрестил пальцы. Тридцать секунд — распознал жест Теодор. Им нужно бежать через тридцать секунд.
"Двадцать девять-одна тысяча, двадцать восемь-одна тысяча, двадцать семь-одна тысяча….." — начал считать про себя Теодор, отчасти для того, чтобы успокоить нахлынувшие эмоции.