— Это исключено, мистер Мэттьюз. — Я уже не скрываю раздражения, которое явно сквозит в моем голосе. — Повторяю вам — мне нужен Джим. Вы ведь в курсе того, что мы с вами не имеем чести быть знакомыми? Так что я жду звонка Джима — желательно сегодня, желательно через час или два. До свидания!
— Джим вам не позвонит, Олли.
Я слышу эту фразу уже оторвав от уха трубку, собираясь нажатием кнопки отстраниться от него — и то ли с похмелья слух обострился, то ли недалеко я отвела от себя трубку, но я услышала и поднесла ее обратно.
— Что вы имеете в виду?
— Олли, нам надо встретиться, обязательно. Вы меня слышите?
— А где Джим? Он что, уехал?
— В какой-то степени. Где и во сколько, Олли? Назовите время и место — и я там буду. Поверьте, это важно и для меня, и для вас!
Для тебя-то точно — ты же на этом настаиваешь. А вот что эта встреча значит для меня? Нет, тут нужен коктейль, и поэтому я заявляю категорично, что у меня появился гость, так что пусть он перезвонит мне через пару часов, и мы поговорим. Поспешно прощаюсь и иду к бару, и выполняю те операции, о которых мечтала, сидя у телефона, и настолько погружаюсь в них, что каждое движение совершаю прочувствованно и вдумчиво, устраивая маленький шторм в шейкере и любуясь бьющими о пластмассовые стенки желтоватыми маслянистыми волнами. И бросаю в классически долгий бокал сначала квадратный айсберг, потрескивающий на волнах, а потом позволяю утонуть оливке, легшей на дне, как позеленевшая от времени бочка с золотом. И так же прочувствованно и вдумчиво поглощаю первую порцию, и готовлю вторую, и на второй, уже под сигару, возвращаюсь к недавнему разговору.
Что он от меня хотел, этот Мэттьюз, почему позвонил он, а не Джим? Ханли в отъезде — возможно, у них работа такая, что сегодня здесь, а завтра там, летал же он по моему заданию в Нью-Йорк. Частный детектив — это вообще, на мой взгляд, этакое автономное плавание, когда человек мотается где-то целыми днями и нечасто появляется на базе, особенно если дело серьезное. И все же — что нужно тому типу?
Я давно уже поняла, что спиртное из депрессии не выводит, разве что на короткое время, а так только усиливает ее, втягивает в нее все глубже — как какой-нибудь океанический монстр из фильма ужасов, присасывающийся к кораблю и утягивающий его на глубину, чтобы утопить судно и сожрать его пассажиров и экипаж. Была у меня как-то жуткая депрессия, когда училась в десятом классе, — дня на три, наверное. Это у меня был год разврата, когда любовников было несколько постоянных и чуть ли не каждую неделю появлялись одноразовые. И в один прекрасный день, весной, как сейчас помню, в воскресенье — я в тот день одела короткую юбку, под которой только чулки с поясом, и кофточку с американской проймой, туго обтягивающую не знающую лифчика грудь, — позвонил мне утром парень, назвавшийся приятелем одного совсем не интимного, что удивительно для того периода, знакомого, и сказал, что видел меня как-то со своим другом на каком-то концерте, и я ему жутко понравилась, и вот он узнал у друга телефон, и хочет пригласить в гости.
И я поехала — хотя совершенно не представляла, что это за человек, но зато прекрасно знала, что там будет. Не помню уже, что сказала родителям, но запомнила, что это утром было, и я, ничего не боящаяся авантюристка, приехала к нему домой, благо от меня совсем недалеко, часов в двенадцать. Открыл такой нормальный парень, высокий, симпатичный — имя, конечно, давно вылетело из головы, — и мы с ним выпили, поболтали о музыке, я тогда обожала “Алису” и прочие наши рок-группы, а дальше комплименты начались. Я видела, что он хочет, и была, как всегда, польщена, и мы, естественно, оказались в постели. Он долго это делал и достаточно умело — хотя для меня особой роли это не играло, все равно не кончала ведь, — и, когда все закончилось через пару часов, продолжал расточать комплименты и позвал вместе поехать в гости к его знакомым, опять же, неподалеку.
А там толпа, человек пятнадцать, наверное, все пьют и отдыхают, и вскоре этот утащил меня с собой в пустую комнату и поставил на колени, и в процессе вдруг дверь открылась, и еще двое вошли. Я давно уже ничего не стеснялась, тем более выпила — и даже ничего не сказала, когда один из вошедших встал передо мной и член к моему ротику поднес, и взяла его, и только отстранилась в последний момент. Не любила я это принимать в себя, даже не сразу заметила, что тот, кто сзади был, уже отошел, вместо него второй из вновь прибывших пристроился, и кончили-то они по разу, и вели себя очень вежливо и корректно, и, в общем, ничего в этом страшного, постыдного для меня тогдашней не было. Поэтому, когда через какое-то время еще один из компании стал меня отзывать в ту комнату, пошла и с ним. Ведь тот, с кем приехала, был увлечен беседой с кем-то и ко мне, кажется, интерес утратил.