— Зачем мне эта информация?! Займитесь кровопусканием хотя бы, хоть что-нибудь сделайте, в конце концов…
— В этом нет необходимости, если, конечно, Вам не хочется, чтобы Ваша племянница точно умерла. А говорю я Вам это, чтоб Вы зря не беспокоились. Не думал, что когда-нибудь это скажу, но у девицы поистине боевой характер. На данный момент она нуждается в заботе и внимании. И в Вашем покое тоже.
— Вы, небось, всем это говорите…
— Э, нет. Если дело худо, я так и говорю.
Вырвавшись из пут волшебных,
Медведух бежал домой,
К материнским ручкам нежным,
Что излечат дух больной.
— Анькаа…
— Проснулась, наконец-то, — лучисто улыбнулась Чернавка.
— Чернавка? — недоуменно произнесла Анаис и попыталась улыбнуться в ответ.
— Хозяин, твой дядя, попросил меня посидеть с тобой, подождать, когда ты проснешься. Я так за тебя переживала все эти дни, — Чернавка озабоченно потрогала лоб больной и удовлетворительно кивнула.
— Вовсе необязательно было тебя напрягать, — тихо пробурчала Анаис и совершенно безуспешно попыталась сесть. Мышцы и кости изнывали; девочка лежала в пропахшей многодневным потом сорочке, тело липло к ней и чесалось, волосы безнадежно запутались в один огромный клубок.
— Анькаа, осторожно, — обеспокоенно произнесла Чернавка, придерживая Анаис. — Мне не в тягость, тем более ты так помогала мне всю зиму…
— Всю зиму? — Анаис ошарашенно огляделась вокруг.
— Ну уже весна наступила, да. Наши комоедицу уж спраздновали недавно. Объелись до отвала. А этот твой Авис весь праздник мне уши грел. Я его, конечно, отшила, так как он тебя унижал, но с условием, что, когда ты придешь в порядок, обязательно превратишь его в жабу.
— Боюсь тебя огорчить, — Анаис снова предприняла попытку присесть, которая на сей раз оказалась удачной, — но, если бы я могла, я бы давно это уже сделала.
— Жалко, Анькаа, — мечтательно протянула Чернавка. — Придется, значится, с ним как-нибудь погулять.
— Не советую, но дело твое, конечно. Кстати, говорят ли что-то про то, что я… ммм…
— Говорят, — осторожно произнесла Чернавка.
— А что ты? — как бы невзначай спросила Анаис. — Чего с ведьмой якшаешься?
— Знаешь, и про меня многое говорят, — подмигнула Чернавка. — Причем с самого моего детства. Говорят, что раз я тенгрийка, то я хитрая с рождения. Так вот буду хитрее, раз так говорят, и буду дружить с колдуньей. Авось буду пугать всех, что науськаю тебя, и будут они все жабами по деревне прыгать.
Девочки расхохотались. Анаис схватилась за живот — смеяться было пока что больно.
— Спокойнее, Анькаа, не буду больше тебя смешить.
— Верно. Это была моя задача, если ты не забыла, — забавно произнесла Анаис.
— Анькаа… — начала было Чернавка и мигом затихла.
— Да?
Воцарилось минутное гробовое молчание.
— Чернавка? — прервала тишину Анаис.
— Скажи, пожалуйста, — Чернавка оглядывалась по сторонам, не смотря собеседнице прямо в глаза. — Ты любишь его?
— Что? — Анаис прерывисто задышала. Неужели все настолько понятно?
— Ты просто… — Чернавка закусила губу и уставилась себе на колени. — Ты во сне много говорила, бредила и… звала его. Скажи, пожалуйста, ты его любишь?
— Чернавка…
— Если скажешь, что любишь, то мешать Вам не стану, — Чернавка шмыгнула носом и потерла его. — Вы больше друг другу подходите. У Вас душа единая. Вы оба скрытны в своих чувствах, эмоциях, мыслях, оба жаждете свободы. Скажи, пожалуйста…
— Да, — твердо ответила Анаис. — Скажи теперь, что значит «не станешь мешать»? Рогги же мертв, разве нет?
Чернавка достала свиток пергаментной бумаги из тулупа.
— Буквально недавно к нам в деревню пожаловали из города. Приехал гонец с письмом. Здешний лекарь написал, что к ним поступил чудом выживший воин, который назвался Роггвером и требовал вернуть его обратно домой, в деревню Ольх. Разумеется, лекарь оставил его на время лечения. Когда он более-менее поправился, то лекарь написал письмо к нам с сообщением о выздоровлении и скором возвращении.
Чернавка положила письмо на столик и двинулась к выходу.
— Когда ты полностью поправишься и наберешься сил, зайди ко мне. Я тебе кое-что покажу, — печально сказала она.