— Дядюшка, а почему ты так не хочешь объединиться с князем Домашем? Ведь это же безопаснее — в случае чего твои земли будет защищать все государство, — неожиданно спросила Анаис. На фоне фыркала Химира, недовольная тем, что ее “жестоко” эксплуатируют.
— Я жуткий собственник, Анютка, — иронизировал Анатрог в ответ. — Ну а если серьезно, то я не считаю, что князю Домашу можно хоть что-то доверить.
— А кому можно? — задала резонный вопрос Анаис.
— Не знаю, — пожал плечами князь и уставился в небо. — Свои земли я бы доверил только себе.
— Ты хочешь избавиться от князей Радмира и Велимира?
— Анаис, что я тебе говорил о наших с князьями отношениях?
— Что они тебе не друзья, — констатировала Анаис.
— И я для них не друг, — подтвердил князь. — Не я их, так они меня когда-нибудь. К тому же я знаю их с детства, мы вместе играли с младых лет. Это совершенно несерьезные люди, движимые похотью, блудом и развлечениями. Постоянно пируют и никогда не думают. Чуть что не поделят — воюют меж собой. Такое поведение недопустимо для тех, кто руководит огромной дружиной и княжеством. Это нужно искоренить.
Проезжая земли Анатрога, путники вынуждены были останавливаться в селах и деревнях, чтобы князь смог решить некоторые свои дела. Обычно, он заезжал, собирал с людей оброк и путь их продолжался дальше. Но, заехав в деревню Любятцы, путники вынуждены были стать свидетелями странной оказии.
У обыкновенного крестьянского домишки с соломенной крышей столпилось шестеро людей. В их числе была взрослая недовольная женщина с младенцем на руках, который изрядно истерил. В дверь же ломился растрепанный, красный от злости мужик и кричал:
— Гнида, верни деньги!
Князь вместе со своими двумя бравыми дружинниками слез с лошади и подошел к толпе. Люди расступились, признав своего хозяина и пуще прежнего раскраснелись; женщина тщетно пыталась успокоить своего вопящего детеныша. Анаис продолжала сидеть на Химире, когда ей во весь рот улыбнулась пухленькая розовощекая девица с веснушками и русыми густыми косичками. Аня сдержанно улыбнулась в ответ и посмотрела на дядюшку.
— Это еще что за дела такие? — строго спросил Анатрог, обращаясь больше к ломящемуся в дом мужику. Тот резко обернулся, занеся руку в кулак, но мигом спрятал ее, когда увидел, кто к нему подошел.
— Здравствуй, княже! — растерянно проговорил крестьянин, почесав затылок той самой рукой, которой изначально собирался ударить князя. — А я вот пришел, значится, долг свой забрать, а эта… эта… плохой мужик заперся в доме и ничего отдавать не хочет. Вонна сколько свидетелей Вам подтвердят, — крестьянин обвел взглядом толпу. — Даже жену свою с детенком не пускаеть, а на улице-то стыло.
Анатрог посмотрел на людей, стоящих вокруг дома; те лишь утвердительно кивали головой, мать же, пытаясь все это время сладить с ребенком, бросила на него умоляющий взгляд. Князь одобрительно кивнул и, подойдя к двери, обратился к должнику:
— Выходи и заплати доброму мужику… сколько он тебе должен?
— 10 кожиков он мне должен, — ответил лохматый мужик и Анатрог продолжил:
— Заплати доброму мужику 10 кожиков и еще 5 кожиков в счет долга.
Ответа не последовало. Тогда Анатрог вздохнул, повернулся к дружинникам и громко им приказал:
— Ломайте дверь, ребята! Будем насильно долг выбивать!
Только-только дружинники подошли к двери, из нее выскочил бородатый мужик в одном лишь съеденном молью тулупе, разящий сильным перегаром. Он бросился князю под ноги и стал кричать, заливаясь слезами:
— Умоляю, княже, пощадите! Все отдам, но у самого ни пенни в кармане неть. Дайте еще время!
— А чего ж ты жену с ребенком в свой дом не пускаешь? — строго уточнил Анатрог. Мужик испуганно посмотрел на жену с орущим ребенком — та одной свободной рукой пригрозила ему кулаком. — Не работаешь, водку одну хлебаешь…
— Никак нет, княже! — уверял мужик, Анатрог лишь недоверчиво покачал головой. — Работаю, не покладая рук…
— Врешь, зараза, от тебя разит спиртом! — строго произнес князь и пнул его ногой в живот. Мужик схватился за бок и покатился по земле. — Даю неделю. Если за неделю не отдашь мужику 10 кожиков и 5 кожиков в счет долга, то расплатишься ему своей головой!
Деревенщина смотрела им вслед с восхищением. А на алкоголика все плюнули и пошли дальше по своим делам.