– "Сон разума рождает чудовищ", – торжественно процитировал тэнно.
– А если еще и душу вырвать… – еле слышно пробормотал дракон.
– И что… случилось дальше? – сглотнув неожиданный комок в горле, прошептала Лёлька. Губы ее подрагивали: представить без слёз своего любимого Тихона как вырванную часть своего не менее теперь любимого Луна она не могла.
– Дальше началось случаться воплощение самых амбициозных планов вотвоясьских Хитромудрых и императора: усмирение недовольных вассалов, сбор налогов с крестьян, ремесленников и купцов до последнего юаня – видите, маги не обманули, их помыслы действительно были о них. Тех, кто лишался средств к существованию, забирали в солдаты. Кто не хотел становиться солдатом, становился рабом. Затем пошло завоевание соседей – сперва ближних, потом дальних. Сперва Хитромудрые осторожничали, используя меня… нас… с опаской и изредка. Но потом они привыкли, что нет никакого вреда, кроме пользы, силы и власти – и принялись черпать мою магию полными бочками. Но когда армия маршировала к границе с Вамаяси, ибо настала очередь этой страны прибавить славы и территории новой сверх-империи, вотвоясьцы впервые почувствовали, что что-то неладно: ссоры, стычки, заговоры, государственная измена, бытовое хамство – при испортившихся характерах моментально приводившее к поножовщине на каждом шагу, в каждой семье, при каждом дворе… Это Тело гнуло свою линию. Интересы тела – страшное дело…
– А… – Мажору поискал деликатный способ высказать вопрос, – А что же остальные амулеты?
– Будучи разделёнными, разбросанными по огромной стране, мы с Духом не могли, да и не захотели бы его остановить. К тому же, мы были заняты своими разновидностями саботажа: вокруг Духа все тяготели к чтению и самосовершенствованию, я же пытался убедить людей, что деньги, сила и власть – далеко не всё, ради чего стоит жить. Иногда нам это даже удавалось.
– Отчего "иногда"? – не удержался от вопроса Иванушка.
– Оттого, что подтолкнуть человека к самопознанию или благотворительности гораздо сложнее, чем к обжорству, гневу или зависти. А напрямую диктовать, что делать… Насильственная жертва рождает сожаление, а принуждение к знаниям – их отторжение.
Обормоту, как самый неоднократно принуждаемый к знаниям из всех собравшихся, понимающе кивнул.
– Как бы то ни было, когда Хитромудрые поняли, откуда исходит опасность, было поздно: самые сильные маги уже сгинули в пламени междоусобиц. Империя начала рассыпаться, обваливаясь на головы своих поданных горящими обломками. Последняя из многих попыток оставшихся Хитромудрых заблокировать Тело увенчалась успехом, но обратного хода уже не было, как невозможно взбежать на гору по мчащемуся в долину камнепаду. Беды всколыхнули религиозность: молитвы взявшихся за ум людей были услышаны, явился Нефритовый Государь и отнял у Хитромудрых мой Дух. Но что делать с ним, он не ведал. Возродить меня? А если я начну мстить? Оставить его у себя он тоже побоялся. Посовещавшись со своей доброй супругой – Яширокой Мимаситой, они вместе наложили на него как можно больше приглушающих чар и поместили внутрь одного очень удачно – или неудачно, как посмотреть – родившегося императорского родственника. Чтобы был на виду.
– Занами?!..
Тэнно вскочил, словно обнаружил под своей персоной пробуждающийся амулет Грома. За императором последовали Вечные и Миномёто – правда, по иным причинам.
– Амулет Ветра все эти годы был под самым нашим носом?!
– И мы ничего не почувствовали?!
– И не могли даже предположить?!..
– Не моя в этом вина, – скромно пожал плечами дракон. – Мимасита оставила вам пророчество. Про перемены, когда гром встретится с тишиной на крыльях ветра. Помните?
Судя по выражениям лиц вамаясьцев, они помнили.
– Ну а ты? То есть, амулет Тишины? Тихон? – Ярик заглянул Луну в глаза. – Как ты попал к деду Адалету и стал лягушкой?
Лун усмехнулся.
– Я поверил в пророчество Мимаситы. А что мне оставалось, неприякаянно одной третьей некогда гордого и славного существа? Поэтому закатиться на привале причудливым камушком в суму полного сил, но слегка рассеянного мага-хранителя, прибывшего в Вотвояси расследовать происходящую там магическую неразбериху – правда, поздновато – не составило труда. Позже, у себя в замке, он обнаружил меня, положил на полку между чучелом грабастика и пробиркой с дыханием щупальцерота – и забыл. Когда же пару месяцев назад я услышал, как воины и маги Вамаяси берут приступом его цитадель, я понял, что пророчество должно скоро сбыться – и покинул своё уютное, но пыльное убежище. От радости, что я снова могу двигаться – и не в роли перекати-камня, я превратился в первое, что пришло в голову – и таким меня увидела самая невероятная онна-бугэйся всея Рукомото.