Я подняла голову. Вокруг все тот же лес, высокие сосны и ели. Темнеет, значит, дело к вечеру. Я привязана к каменному столбу на краю глубокого оврага. Дна не видно, вместо него клубится вязкая темнота, в которой пляшут едва заметные багровые отсветы. Я относительно цела и невредима, одежда моя – на мне, следовательно, жертвоприношение не состоялось… пока.
Я вздрогнула, едва не завизжав от испуга – на плече лежал какой-то чужеродный объект, холодный, влажный и тяжелый, поначалу принятый мною за змею. Присмотревшись, я с облегчением вздохнула, а потом хихикнула. Нет, ну это форменное издевательство! Коса! Опять мне приделали косу! Ненормальные, честное слово. В отличие от первого экземпляра этот с позволения сказать девический атрибут был сплетен из соломы и покрашен чем-то вроде ореховой скорлупы. Видимо, специально для меня расстарались. Коса была еще мокрой и оставляла на рубашке грязно-рыжие разводы. С ума сойти, кого они хотят этим обмануть?!
Я облизнула пересохшие губы и осторожно скосила глаза вниз. Ой, как мне все это не нравится. Ну, совершенно не нравится… Устроили тут капище. Язычники поганые! Инквизиции на вас нет!
И что мне теперь делать? Ладно, подумаем… Как говорит Анна Павловна Гельмгольц: «Преподаватель всегда должен быть готов к внештатной ситуации». На ее слова можно положиться, ибо она – преподаватель химии с тридцатилетним стажем. Итак, для начала неплохо было бы освободиться. Я подергалась туда-сюда, обнаружив, что осуществить это будет затруднительно. Во-первых, веревки крепкие, во-вторых, привязали меня неудобно: руки сзади обхватывают столб, запястья стянуты, туловище плотно примотано к камню от плеч до пояса. С ногами лучше, связаны только щиколотки. Если как следует постараться, можно будет ноги освободить… что я и сделала, потратив на это примерно полчаса. Хорошо, а с верхом как быть? Попробовать ослабить веревки? Нет, не получается, слишком плотно меня спеленали, аж ребра трещат. Перегрызть? Я вытянула шею так, что в позвоночнике что-то угрожающе хрустнуло, но тут же убедилась, что и это бесполезно. Веревка, как живая, выскальзывала из зубов. Черт, черт, черт!
В отчаянии я задергалась, словно прибитый тапком, но не до конца раздавленный таракан. Не получается! Ничего не получается! Проклятый змей получит сегодня свою жертву. Но почему ею оказалась я? Почему именно на меня это все свалилось?! Господи, ну за что?!! В конце концов, я – не самый плохой человек на свете, что-то положительное во мне, безусловно, есть. Я тихо и спокойно выполняю свою работу, не сказать, что она мне очень нравится, но ведь я не ропщу! Не кричу, не возмущаюсь! Я вообще очень мирная по натуре, и характер у меня замечательный, и чувство ответственности хорошо развито, что в наше беспутное время весьма примечательно. Так за что же меня в жертву?! Я не хочу! Я еще так молода! У меня на жизнь такие планы! Отпустите меня, пожалуйста, я хорошая, меня нельзя есть! Мама-а-а!
Я всхлипнула и вдруг обнаружила, что без малейшего сознательного притворства очень убедительно изображаю… свою дорогую подругу Зинаиду. Докатилась… Это открытие сразу привело меня в чувства. Я обмякла, повиснув на веревках, и попыталась найти хоть какую-то лазейку в безнадежной ситуации. Тщетно… Голова, которой и так сегодня досталось, начисто отказывалась соображать, мозг, задавленный стрессом, просто окаменел. Бес-перс-пек-тив-няк! Оставалось надеяться, что за мной никто не придет – я просто тихо-мирно скончаюсь от голода, и жители языческой деревеньки в момент следующего жертвоприношения обнаружат мое хладное тело, если не истлевшие кости…
Стоило об этом подумать, как на дне оврага что-то зашевелилось. Темнота вспучилась расходящимися клубами, и наружу выбралось… выскользнуло… вытекло длинное гибкое тело. Казалось, оно струится через неровный, осыпающийся край, подобно потоку воды и конца этому движению не будет. Туловище змея было не совсем уж черным, скорее цвета графита, плотная мелкая чешуя тускло мерцала. Выбравшись из оврага, чудовище, как будто не замечая застывшей с открытым ртом жертвы, крепко встало на лапы и встряхнулось, словно собака после заплыва. В воздухе волнами поплыла пыль.
Змей оказался не такой уж и большой, как мне со страху почудилось. Туловище в пол обхвата толщиной, но длинное – метров десять от головы до хвоста. Лап всего четыре, расположены ближе к центру, все четыре – короткие, когтистые. Вдоль хребта тянулся невысокий костяной гребень. А вот голова… точнее, головы были, пожалуй, самой примечательной частью змеиного тела. Часть моего сознания, с любопытством наблюдавшая за происходящим со стороны, насчитала их пять штук – пять разновеликих плоских ящеричьих головок на длинных шеях, самая крупная из которых была размером с футбольный мяч. Расправленные в разные стороны, они очень походили на букет зубастых колокольчиков, наверное, из-за красивых черных с серебряным отливом костяных воротников. Драконов, подобных этому, китайцы изображали на магических сосудах древнейшего периода, только для них сей зверь являлся охранителем человека, ко мне же он пришел с прямо противоположными намерениями.