Впереди слона стал один из ручных слонов и отвлек его внимание, а в это время с двух сторон на него набросились два других ручных слона и сбили с ног.
Слон с глубоким вздохом тяжело грохнулся на землю. Слоны отодвинулись, а четыре человека принялись бить его толстыми стеблями колючего тростника.
Через три минуты ему позволили стать на ноги. Он встал, шатаясь и качая головой из стороны в сторону.
По новому моему знаку его снова сбили с ног, и снова били. То же было проделано и в третий раз, и тут уже он издал громкий рев, похожий на стон.
Ему позволили встать. Он был слаб, стонал, шатался и весь дрожал, но в глазах его сверкал огонек, заставивший меня почувствовать, что рискованно его отвести в загон тем способом, каким отводили других.
И я решил употребить очень медленный, но верный и безопасный способ.
Начиная с места, где он стоял, в землю вбили два ряда кольев. Они отстояли друг от друга на средний слоновий шаг, то есть на два метра. Расположены они были так, что задние колья стояли в промежутках передних.
Старого самца, как и в перегонах других диких слонов, окружили четырьмя слонами. По сигналу туземцы быстро отвязали левую заднюю ногу, оставив правую привязанной, и привязали теперь к кольям левую переднюю.
По новому сигналу, через несколько секунд, они отвязали левую переднюю и правую заднюю ногу и, протащив их вперед до следующих кольев, привязали к ним. Когда это было сделано, правая передняя нога и левая задняя передвинулись на шаг вперед. Старый слон шел таким образом против собственной воли.
Хобот его беспомощно, как мертвый, качался взад и вперед — слон был слишком слаб, чтобы им управлять. Часа через два слон стоял в закрытом стойле. В землю вбили два длинных тяжелых кола. Голову слона ущемили между ними, и затем стянули их концы так, что они образовали букву А. Колья эти крепко держали голову слона за ушами, и у него не хватало ни сил, ни энергии сопротивляться.
Под животом его протянули продольный шест, установленный на деревянных кольях, и поперек шеста установили две перекладины — одну позади передних его ног и другую — впереди задних.
В первый раз за всю свою долгую жизнь слон оказался совершенно беспомощным. Он мог поднимать ноги и двигать ими взад и вперед, мог шевелить хоботом, и это было все. Ни лечь, ни стать на колени, ни двинуться вперед или назад он не мог.
Наконец, когда его сделали таким образом вполне безопасным, перед ним поставили корыто и налили в него воды. Он сунул в нее хобот и выпил четырнадцать ведер не отрываясь.
Удовлетворив жажду, он стал поливать спину, визжа от удовольствия. Это было началом его быстрого приспособления к новой обстановке. Перед ним набросали кучи свежих банановых побегов, зеленой коры, веток кокосовой пальмы, и он с жадностью принялся уничтожать их.
Тело слона было покрыто ранами, в которые он насыпал земли, чтобы предохранить их от мух. Они уже начали заживать и, по-видимому, теперь мало беспокоили его.
Я начал чувствовать уважение к упрямому старику слону и невольно любовался им. Как и все слоны, он не мог вынести боли, но он не так быстро сдался, и сдался с достоинством.
Охота была окончена.
Меня нередко спрашивают, почему, когда я окружаю стадо диких слонов, они не сталкивают людей со спин ручных слонов. Ведь срывают же они ветки с деревьев? Почему бы им не стащить человека со спины слона и не растоптать его? Я и сам не раз задавал себе этот вопрос, но никогда не смог ответить на него. Знаю только, что человек, сидящий на спине ручного слона, находится в полной безопасности среди стада диких слонов. Не будь этого, никакая ловля диких слонов живыми не была бы возможна.
