— Speak English please.
— Мля, ну почему тут все такие не понятливые? Я тебе пять жетонов, а ты мне вон ту шапку!
— I don’t speak Russian, facken idiot!
— Что ты там сейчас вякнул? Ты думаешь, я совсем, по-вашему, не феню? Может тебе паяло начистить ради профилактики?
— Fool man! I don’t understand your facken language!
— Ну и что мне с тобой делать?
Оглядев рынок, Никита нащупал взглядом своего товарища и жестом подозвал его к себе. Тот сидел за столиком рядом с очаровательной брюнеткой и о чем-то с ней беседовал, от чего та изредка посмеивалась. Увидя, что Никите снова требуется его помощь, он что-то шепнул на ушко девушке и встал из-за стола. Подойдя к прилавку, возле которого стоял Никита, он взглянул на продавца. Это был негр, одетый в серую куртку с капюшоном и с кепкой на голове, повернутой на левый бок. За ухом у него торчала сигарета, а в зубах зубочистка. Насмотревшись на торгаша, он перевел взгляд на товарища. Тот стоял, косившись на негра и потирая кулаки. Никита вообще был не сдержанный, Антону всегда приходилось его остужать.
— Что тебе надобно старче?
— Хорош прикалываться. Скажи лучше этой гниде черножопой, что бы он мне ту шапку продал.
— Ник, когда ты уже это английский выучишь? Я тебе до конца жизни переводить все буду?
— Может и так. Мне этот гребанный ленгвич в лом учить. Вдруг я его выучу, а меня на следующий день какая-нибудь тварь в туннеле грохнет? Или скажу я какому-нибудь негру, что-то не так, а он меня за это по башке двинет, да так, что ты потом мои драгоценные мозги по платформе собирать будешь?
— Какой же ты ленивый. Вот я не поленился и теперь все цыпочки мои. Вон видишь, вон та, за барным столиком? Она обещала показать мне что-то новенькое, ха-ха, я, кажется, догадываюсь, что именно.
— Чел, за жетоны они и так все мои. А их у нас много. — Никита встряхнул мешочек с чем-то звенящим.
— За то ты даже шапку сам себе купить не можешь.
— Слышь, запарил уже. Ты можешь сказать ему или нет?
— Эх, ну, что с тобой поделать? — Он повернулся к торгашу. — Hay man. My friend want’s to buy this one. — И он указал на шапку.
— Ten jetton.
— How?
— Ten.
— Are you sure? We have big friends!
— Oy… Friends? I have friends too. Guys! — Из-за занавески вышли два амбала с винтовками в руках. — Where your friends?
— Брателла, что происходит? Ты дабозарился на счет шапки или как?
— Все пучком, не ссы!
— А так что они валыны достали?
— Не парься, я сейчас все разрулю.
Взглянув на девушку, Никита увидел, что ее всю перекосило от страха. Оглядев рынок полностью, он понял, что обстановка не здоровая. Все как-то напряглись и начали шепотом, что-то обсуждать, как в тот день, когда они сюда пришли…
— Может ну на, эту шапку…
— Не Ник, я сказал — я сделал.
— Ну делай как знаешь, брат…
— So… You can’t give me sale?
— No, man.
— I can give you seven, no ten. We haven’t got so much.
— It is your problem.
— Fack! Ok, I give you ten. — Он протянул ему горстку жетонов. — Now give me head.
— Sure. Come again.
— Fuck off!
Он выхватил шапку из рук продавца и стал поспешно удаляться.
— Теперь нам лучше валить с этой станции…
— А что? Как же твоя цыпочка.
— Да пошла она, у вояк на станции куда более симпатичные есть.
— Погодь, хочешь сказать, что мы к воякам идем? У них же там со станции на поверхность выходить запрещено, сам знаешь. На что мы с тобой жить будем? Кстати, а на кой ляд нам туда идти?
— Потому, что…
— Take them! Now!
Казалось, что вся станция разом перещелкнула затворы. Из каждой щелочки на них глядели, от дамского пистолетика, до крупнокалиберного пулемета. Сзади подошел тот самый негр и ударил прикладом по голове напарника Никиты.
— Вы что? Совсем ох… — В ответ он получил тоже прикладом по лицу.
— Kill them! — Обоих подняли с платформы и поставили к стенке. — Do you think, that you can lie me? Ha-ha-ha!
— Что ты им сказал? Я тебя спрашиваю, что ты им сказал? — Все пытался понять Никита от своего напарника.
Еще раз раздался лязг затворов.
— Я дал ему фальшивые жетоны.
— Fire!
Вся наша жизнь спектакль…
Мы никогда не замечаем тех, кто проходит мимо нас по улице. Вы разве обращаете внимание на маленького мальчика с рюкзаком за спиной, едущего в троллейбусе? А на бедную старушку с тяжелой сумкой, а на мужчину разговаривающего по телефону в переходе? Может быть. Но даже если вы посмотрели в глаза мальчику, посочувствовали старушке и оглянулись вслед мужчине, то я не думаю, что вы вспомните о них уже через пять минут. Они прошли мимо вас, а значит, сыграли свою роль в вашей жизни — сыграли роль массовки. Вы для них ровным счетом, точно такое же пустое место, как и они для вас. Это как в спектакле. Есть главные герои, есть массовка и есть постановщик, который решает, кто будет продолжать играть в спектакле, а кто нет. В вашей жизни вы постановщик, вы решаете, быть какой-нибудь ничтожной сошке из массовки одним из главных героев или нет. Вы можете заметить его какой-нибудь уникальный дар, талант, который возможно не известен и ему самому. Вы можете помочь ему выбиться в настоящие актеры, то есть сделать так, что бы в вашей жизни он был таким же не заменимым, как ваша мать и отец. Но такое бывает редко, скорее всего, он будет играть не главную роль, а второстепенную, точно такую же как играет ваш знакомый, не друг, а именно знакомый. Вы можете подойти к не известному вам человеку на улице и завязать с ним разговор. Именно в тот момент вы разглядываете его талант, в смысле общаясь с ним, вы понимаете, либо он вам нравится как собеседник, либо он зануда и разговаривать с вами категорически не хочет. Но нельзя судить о человеке по одному лишь разговору. Может он чудесный, просто замечательный человек, однако заводить связи с незнакомцами на улице не хочет, или еще с детства у него в голове остался запрет матери — не разговаривай с незнакомыми дяденьками и тетеньками. Может у этого человека, случилось горе, или у него просто дурное настроение. Так и с актерами массовки. Пообщавшись, постановщик решает, что этот актеришка никуда не годится и если он хочет играть в спектакле дальше, то его место лишь в массовке. Но связывая постановку в театре с нашей жизнью, надо учесть один огромный нюанс. Вы смотрите на окружающих как постановщик, но они воспринимают вас как актеры. У них свой спектакль и вы для них точно такой же актер, как и они для вас.
Старик