Две тысячи тридцать третий год. Теперь на улицах новые актеры, новые постановщики. Былые актеры состарились и сгинули в бездну, а точнее в Московский Метрополитен. Актеры на улицах Москвы — новое поколение, возможно более талантливые, а возможно бездарные по сравнению с былыми актерами этого театра. Для нас ролей больше нет, мы состарились и можем ходить в театр лишь для того, что бы взглянуть еще раз на дом искусства, где мы провели всю свою жизнь. Увы, новые актеры не желают нас видеть в своем театре. Мы им не нужны. Все что они от нас хотели, они получили…
Таким образом, один из бывших постановщиков доживал свои дни на одной из многочисленных станциях метро, с людьми, массовкой, которых раньше не замечал.
После войны у него не осталось никого. Может, и остался хоть кто-то, но он не знал об этом. Он успокаивал себя этой мыслью. Ему было легче так думать, ведь узнав, что на какой-нибудь из станций выжили его дочь или сын, ему бы пришлось отправляться на их поиски, а значит подвергать себя опасности быть съеденным на завтрак мутантами или получить полю в лоб лишь из-за того, что он неправильно выглядит. А так он жил и жил, и никто его не замечал. Все были заняты своими делами, более масштабными, чем у него. После войны, он как один из немногих, успел скрыться в метро от не щадящей никого и ничего волны, наполненной всей той человеческой злобой, завистью друг к другу, которая успела накопиться за многие годы отношений между странами. Раньше наша планета была точно таким же спектаклем, как и вся жизнь одного человека. Были точно такие же актеры и постановщики, только в мировом масштабе. Были страны, которые были подвластны другим, более могущественными, не официально конечно. То есть, в театре было несколько постановщиков, и каждый имел свою труппу. Каждый из них хотел, что бы его труппа играла на большой сцене, а не на маленькой, хотел, что бы их спектакль был популярнее, чем у всех остальных трупп и, конечно же, боролся за это. Все привело к тому, что каждому надоело объяснять все на словах, доказывать свою правоту лишь в устной форме. Всем хотелось объясниться как-то по новенькому, что бы остальные стали их бояться и почитать. Но к сожалению этого хотелось каждому. Ничего лучше не придумав, они устроили драку, да такую, что не хотя того сами, спалили весь театр. Разойдясь по домам, они навсегда покинули его. Спустя десятки лет театр отреставрировали новые труппы, но только по-новому, под себя. К тому времени прежние труппы состарились, и как я уже говорил, лишь изредка ходили на спектакли.
И вот, один из состарившихся актеров жил в своей маленькой палаточке на окраине станции Проспект Мира. Каждый день, просыпаясь, он вставал и шел попрошайничать. Раньше он и представить не мог, что ему придется так унижаться, чтобы накопить себе на малюсенькую порцию завтрака. В прошлой жизни, когда он был сам себе постановщик, он работал в крупной страховой компании. Его должны были вот-вот повысить до должности вице-президента и отправить в заслуженный отпуск вместе с семьей в Египет. За пятнадцать минут все его надежды на светлое будующее рухнули, как однажды рухнул клиент их бывшей страховой компании со скалы.