Наконец от очередного рассказчика Всеволод услышал про смерть Сосруко:
- Однажды, когда Сосруко оседлал Тхожея, чтобы отправиться в путь, Сатаней взглянула на свой перстень и увидела, что золотой перстень стал цвета крови. В тревоге и страхе вышла мать к сыну и сказала:
- Не уезжай сегодня. Твой путь отражается в моем перстне кровавой полосой.
- Подумай, матушка, что ты говоришь? - удивился Сосруко. - Могу ли я, нарт, отложить поездку только потому, что золотой перстень от скуки изменил свой цвет?
- Не уезжай, мой мальчик, - повторила Сатаней. - Это твои окровавленные доспехи отражаются в моем перстне.
- Полно, матушка, шутить, - улыбнулся Сосруко.
- Я не шучу, мой мальчик. Не уезжай: тебя подстерегают враги.
- Тем хуже для них. Не могу я, из страха перед битвой, прикрываться твоим подолом и заставлять врагов, чтобы они скучали, ожидая встречи со мною.
- Не смейся, сын мой. Если поедешь, будешь убит.
- Ну что же, так и быть. Жизнь дается нам не на веки. Да и для чего нам вечная жизнь, когда она бесславна? Лучше смерть и вечная слава!
- Я знаю, мой мальчик: раз ты решился на что ни будь, то будешь упрямо стоять на своем. Но помни: если увидишь на дороге находку - не подбирай. Даже если моя голова, сын мой, будет валяться в пыли, не поднимай ее, заклинаю тебя!
- Почему же я ничего не должен подбирать в дороге?
- Потому что в кровавом блеске моего перстня я различаю какие-то вещи.
- Все это, матушка, пустые бредни, но вот тебе мое сыновнее слово: ни одной находки я не подберу по дороге.
Так обещав, Сосруко уехал. Долго ехал, долго скакал и вот увидел посреди дороги высокое цветущее дерево. У подножья дерева простые сыромятные чувяки боролись с чувяками из сафьяновой кожи. Сыромятные чувяки рвались к вершине дерева, а сафьяновые их не пускали. Едва лишь сыромятные вырывались к плодам и листве, сафьяновые их догоняли и стаскивали вниз. И вот что удивительно: добирались сафьяновые до вершины дерева, — листья начинали опадать, плоды сохнуть. А если хоть одному из сыромятных чувяков удавалось добраться до вершины, дерево снова зацветало.
Пораженый Сосруко приблизился к дереву и рукоятью плетки разбросал чувяки в разные стороны. Но чувяки сошлись опять и продолжали свою яростную борьбу.
Сосруко поехал дальше. Долго думал он об этом чуде, пока не увидел другое, еще более удивительное. Увидел он на дороге две старые бочки. Одна была полна светлого сано, которое переливалось через ее края. Другая бочка была пустая, и кружилась она вокруг бочки, наполненной светлым сано. Она кружилась, вертелась, переворачивалась, нагибалась к полной бочке, а та стояла неподвижно, как будто не замечала пустой бочки. Сосруко поднял полную бочку и опрокинул ее над пустой. Но ни одна капля светлого сано не вылилась из полной бочки в пустую.
Сосруко поехал дальше, пораженный этим чудом, пока не встретил чудо еще более удивительное. Он увидал веревку. То она растягивалась во всю длину, то свивалась в узел. Когда Сосруко приблизился к ней, она растянулась, преграждая всаднику путь. Как только Сосруко проехал дальше, веревка снова завязалась узлом. Сосруко схватил веревку за конец и потащил за собою, а потом бросил. Веревка снова завязалась узлом и легла перед Сосруко.
Долго думал Сосруко об этом чуде и с этой думой въехал в старинное нартское селение. Всем был бы хорош Сосруко, если бы не был он желанным гостем для многих жен и девиц. И в этом старинном селении жила девушка, для которой Сосруко был желанным гостем, и Сосруко решил: "Заеду к ней, а завтра отправлюсь на Хасу".
Как только Сосруко въехал во двор, раздался лай. На пороге лежала старая собака и спала. Кто же это лаял? Лаял еще не родившийся щенок, лежавший в утробе матери. Это чудо показалось Сосруко самым удивительным, но когда он, привязав коня к коновязи, прошел мимо комнаты, в которой жили родители девушки, он удивился еще больше. Он посмотрел в окно и увидел: изо рта старухи вылетали искры, а изо рта старика выползали змеи и вползали опять.
Сосруко, потрясенный увиденным, вступил в комнату девушки. Красавица спала. Чтобы разбудить ее, Сосруко положил руку на правое ее плечо и почувствовал, что плечо пылает, как огонь. Тронул Сосруко левое плечо, — оно было холодно, как лед.
Девушка проснулась от прикосновения руки Сосруко. Увидев его, она обрадовалась и сказала:
- Будь гостем! - Но вглядевшись в его лицо и поняв, что оно печально, девушка спросила:
- Какое горе гнетет тебя, Сосруко?