Когда туда зашел десяток воинов, впереди идущие передали по перекличке, что нашли расходящиеся в разные стороны коридоры, а еще через два десятка, что нашли камеру вроде капища, с пирамидами детских черепов. За одной камерой нашли другую, а на сорок седьмом гридне светильники закончились.
- Больше версты будет, и это еще далеко не конец. Однако. Ну пошли что ли, посмотрим на эти подземные капища.- скорее приказал, нежели предложил братьям Мстислав и они, сгорая от любопытства, последовали за ним. Последним шел истово крестящийся, и шепотом причитающий Мефодий, Всеволод же следовал прямо за Мстиславом, и чувствовал своим затылком тревожное дыхание взволнованной Рады.
Продвигаясь по проходу они встречали ответвления в разные стороны, но следов копоти в них не было, и догадались, почему первый гридень шел именно по этому пути. Вскоре дошли до камеры с пирамидой детских черепов в середине, и надписями кровью на стенах. Как влево, так и вправо из камеры расходились проходы со следами копоти. Больше всего копоти было на своде камеры, а весь пол покрывал толстый слой пепла.
Рада как увидела пирамиду детских черепов, взвыла как раненая волчица, упала перед нею на колени, и разрыдалась горькими слезами, перебирая их своими трясущимися руками. Все остолбенели, а Рада молча обняла один череп, закатила глаза, резко побледнела, и застыла как мраморное изваяние. Мефодий истово крестился по своему обыкновению, а все остальные очень старались не издавать каких либо звуков, дабы ей не мешать.
- Не один не уйдет, собственноручно убью злодеев! Надо срочно сюда двух лекарей из Гарнизона Белой Вежи доставить. - каким то не своим, леденяще - жестким голосом произнесла Рада, выйдя из забытья. Мефодий сообщил, что надписи на стенах - молитвы языческим Богам Олимпа на одном из наречий греческого языка, которым пользовались видимо еще до Римского завоевания Эллады.
Братья попытались Раду расспросить, что же ей привиделось, но она только сердито буркнула, что злодеи сюда часто детей для жертвоприношений привозят, да что камера такая тут не одна, а больше ничего нам говорить не захотела. Мстислава крайне заинтересовал тот факт, что разветвленная сеть ходов под землей, тянется видимо на много верст, что в проходах гуляет сквозняк, и спокойно можно провести лошадь под уздцы. А вот сколько же тогда можно тайно укрыть здесь войска в случае нужды, если только в исследованном проходе можно спрятать до трех сотен всадников, крайне его волновало.
Когда уже все выбрались из катакомб, первым же делом послали десяток гридней в Белую Вежу за лекарями, и повозки на ближайшую заставу за масляными светильниками. Настроение было не радостное, и все не спеша отправились в лагерь. Гридни делились новостями с воинами "Золоторогой сотни", Рада заперлась в своем шатре, Мстислав в своей повозке решил сыграть с Мефодием в шахматы, а Всеволод с Бориславом выклянчили у Князя почитать свитки с арабскими стихами.
Так как Мстислав дал им только один кожаный футляр с десятком свитков, то братья решили по-тихому собраться в шатре Борислава, и там устроить со своими девушками маленькую пирушку. Толстушки Борислава изумительно готовили, зато наложницы Всеволода очень красиво все резали и раскладывали, да и вино у него было очень хорошее. Так что Всеволод с двумя бурдюками и тремя красавицами завалился к побратиму в шатер.
Удобно устроившись на мягких подушках, и дождавшись, когда их девушки разложили яства, он начал читать первый свиток Абу - Нуваса:
- Кубки, наши соколы,
За вином летают,
Лютни, наши луки,
Сладостно играют.
Наша дичь - газели,
Утренние зори,
А добыча - девушки
С нежностью во взоре.
С пылкими сраженьями
Наши ласки схожи,
И бои ведем мы
На любовном ложе.
Кровь не проливаем,
Без греха воюем,
Утром мы пируем,
Вечером пируем.-
Тут же его за старание наградили тремя жаркими поцелуями, заботливые руки дали отхлебнуть вина из кубка, и засунули ему в рот кусочек жареной рыбы с ломтиком сыра. Теперь пришла очередь Бориславу читать стихи, так что он отложив на время ножку гуся, тщательно вытер руки, и начал читать следующий свиток того же поэта:
- Настало утро и запели птицы.
О братья, не пора ли нам напиться?
Проспитесь же! Кувшин скорбит о том,
Что день грядет, а мы объяты сном.
Вино еще не смешано с водою,
Смешаешь их - расстанешься с бедою.