- Ну что дочка, готова завтра со мной и Романом в горы ехать?- внезапно спросил Татьяну Князь.
- А с чего это отец, с тобой? Княжество на кого останется, если мы с матушкой и братом уедем?- удивленно переспросила Княжна отца.
- Да с того, что я сейчас монетку ромейскую на удачу бросил, а с неё на меня образ Спасителя взглянул пристально, и осознал я в тот миг, что промысел Божий влечет меня в горы касожские. Надобен я там, а вот надобны ли там супруга моя любимая с Евстафием, о том доподлинно не ведаю.- заявил во всеуслышание Мстислав.
- Забавой детской монетки кидать прикрываешься? Не срамился бы уже, хуже скомороха ярмарочного. - огрызнулась Анастасия.
- Не по правде это батюшка, явной кривдой отдает. Меня давно Роман с Юрием в горы приглашали.- возмутился Евстафий.
- Предлагаю и вам монетки бросить, от кого Господь лик свой отворотит, тот и останется. На, своей рукой бросай матушка.- предложил Анастасии князь Мстислав, и положил перед ней на стол византийский солид.
- Ересь это богопротивная, через бросание монетки, постигать промысел Божий. Благо Епископа здесь нет, удар бы хватил старца. Не стану я этакой глупостью заниматься.- возмутилась Анастасия.
- А я брошу. Вот, не отвратил Господь лик свой от меня, еду значит. А ты матушка сама уж здесь как ни будь.- обрадовался Евстафий.
- Вот и славненько! Завтра после обедни и отправимся в путь - дорогу. На красоты и богатства земли касожской любоваться. Надо за это выпить! - громко произнес тост Мстислав, и залпом осушил кубок вина.
Татьяна поддержала отца, великодушно выслушала искреннюю благодарность за коня от Романа, и на протяжении застолья несколько раз обменялась с ним ни к чему не обязывающими фразами. Торжественное застолье плавно перешло в ужин, и как стало темнеть, Мстислав с Анастасией и детьми покинул Трапезную. Сразу после этого все начали расходиться, и Роман смог вволю наговориться с матерью, чтобы не ступать на женскую половину Дворца.
Короткая летняя ночь пролетела почти незаметно, кое - как выспавшись и собираясь в церковь, Роман с Юрием с прошедшего полудня даже парой слов не обмолвились. Когда же старший Княжич во дворе Акрополя увидел оседланного красавца Гемуру, у него чуть дыхание от зависти не перехватило. Роман глядя на переживания брата только вздохнул, и понадеялся что время залечит душевные раны Юрия.
По возвращении из храма, за утренней трапезой, и во время сборов в дальнюю дорогу братья тоже не разговаривали друг с другом, и лишь при расставании, стоя рядом с матерью, Юрий сухо пожелал Роману доброго пути. Мстислав взял с собой в поездку полсотни гридней, а Роман полсотни воинов из своей охраны, и перед полуднем с Татьяной и Евстафием покинул город через ворота Южной башни.
Князь с дочерью и Княжичами отправившись в дорогу, оделись в простую удобную, но достаточно нарядную одежду. На Мстиславе была красная, расшитая золотом просторная шелковая рубаха, такого же покроя как у его гридней, синий легкий плащ-корзно, и такого же цвета атласные порты, заправленные в красные сафьяновые сапоги. В седельной сумке лежал аккуратно сложенный парчовый кафтан.
Татьяна выехала в летнем костюме степной охотницы из серой телячьей кожи, одетом поверх шелковой туники бирюзового цвета, и коротких красных сапожках. На случай дождя в её седельной сумке лежал темный шерстяной плащ с капюшоном.
Евстафий оделся под стать отцу, только для езды по густым лесным зарослям прихватил с собой легкий длиннополый кафтан из рыжей кожи. А Роман оделся в темно - вишневый приталенный кафтан из тонкой шерсти хазарского покроя, одетый поверх короткой шелковой рубахи синего цвета, и заправленные в высокие черные сапоги - ичиги, такие же черные узкие шерстяные порты. За седлом Гемуры была скатана широкая белая бурка, под которой в случае дождя Княжич мог укрыться даже вместе с Татьяной.
Вырвавшись из тесноты пропахшего рыбой, пряностями и благовониями шумного торгового города, на пропитанный цветочными ароматами бескрайний простор летней степи, кавалькада всадников за Свейской Слободой сразу свернула на юг, и по старой торговой дороге поехала вдоль Понтийского побережья. С моря дул приятный теплый ветер, который своими порывами разгонял встревоженную топотом копыт назойливую мошкару, которой было просто великое множество в придорожной траве.
Спустя несколько часов пути показались горы, и Княжеская кавалькада въехала на земли зихов.