Посланники от каждого горного племени уже обучались греческой грамоте и торговому делу в Тмутаракани, для вступления в Торговое Сообщество. В следующем году касоги планировали на пяти кораблях присоединиться к торговым караванам, хотя уже, через купцов городской общины, весьма успешно торговали звериным мехом, целебным барсучьим жиром, оленьим рогом, и самоцветами.
С серебром, медью и золотом Мстислав планировал распорядиться самым разумным способом, начать чеканить свои монеты византийского образца. Для чего он согласно договоренности с Василием, ожидал скорого прибытия мастеров с Императорского Монетного Двора, для начала выпуска золотых солидов, серебряных милиарисиев, и всей мелкой византийской медной монеты.
Византийские монеты высоко ценились повсюду, от Испании и Индии до Хорезма и Северных морей. Так что оставалось сделать самую малость, построить Монетный Двор. Конечно же Мстислав понимал, как это разозлит Ярослава в Киеве со своей алчной сворой завистливых прихвостней, но к этому он собирался основательно подготовиться. А благодаря целой армии своих шпионов, он знал почти все, что происходило по всей Киевской Руси.
У Ярослава же со шпионами все было очень даже плохо, не в первый раз на Киевском Подоле находили мешки с отрубленными головами, засланных в Тмутаракань лазутчиков. И сколько попы не бубнили что Мстислав чуть ли не младенцев поедает и с колдунами якшается, простой народ боготворил Тмутарканского князя как справедливого правителя, блистательного полководца, и отважного доблестного воина.
Любые потуги набожного хромого крохобора Ярослава, хоть как то очернить покрытое неувядаемой доброй славой имя Мстислава, о котором слагали легенды и пели песни, разбивались вдребезги, как всякая грязная ложь о чистую правду. А лжецов, подлецов и крохоборов на Руси никогда не любили, в какие бы ангельские личины они не рядились.
Князь Мстислав неспешной, но верной поступью начинал прокладывать путь своих будущих славных побед, четко осознавая, с каким грозным врагом ему предстоит столкнуться. Так как Ярослав, сплотивший вокруг себя алчную вороватую знать с жадным духовенством, был весьма силен.
Вернувшись в Тмутаракань Мстислав первым делом внимательно изучил и одобрил чертежи будущей церкви, и объявил торжества с народными гуляниями. Евстафий с приятелями из самых знатных семейств Тмутаракани и Корчева отправился на охоту, а затем пустился во все тяжкие. Татьяна же уличив момент, с щедрым подношением отправилась к Армануш.
По правде сказать, Царевна была весьма удивлена визиту Княжны, но когда внимательно выслушала историю совсем не простых отношений девушки со своим женихом, согласилась ей помочь. После продолжительного изучения множества различных примет, положения звезд и загадочных списков с таблицами, она поделилась с Татьяной всем, что смогла выяснить:
- Плохо ему сейчас, что то делает выбиваясь из последних сил. Но все время думает только о тебе, и горячее сильное чувство в его сердце ни на толику не ослабло. Скорее даже наоборот.
Злодеи его со всех сторон окружают, лишь верный конь искренне предан ему, а остальным он безразличен. Но злодеи те необычные, они свету служат, но Романа твоего не жалеют. Какие то испытания ему приходится проходить, но он с ними хоть и с большим трудом, но все таки справляется.
Хотя не все хорошо, так как злодеи те оказывают влияние на Княжича, и он постепенно меняется. При том меняется он даже не ясно до конца, в лучшую, или же в худшую сторону. В любом случае, к тебе Княжич не остыл, так что жди его живым и здоровым, но не скоро.
От услышанных слов Татьяна пришла в замешательство. Слова Армануш её одновременно обнадеживали и даже радовали, но в тоже самое время озадачивали Княжну новыми загадками и вопросами. Успокаивало лишь то, что Роман по - прежнему любит её, а значит не все потеряно. Так что никуда этот милый юноша с по - собачьи преданным взором от неё не денется, и она будет им всячески вертеть, как ей заблагорассудится.
Одним словом Татьяна покинула гостеприимный особняк армянской Царевны в приподнятом настроении, и присоединилась к всеобщему торжеству. Хотя тревожные сомнения в её сердце все таки таились, и медленно разъедали душу девушки.