Любислав же с Бранимиром к этому времени уже без малого десяток лет бороздили на своих кораблях лазурные воды Средиземного моря. Скрип и скрежет снастей, удары весел, с плеском набегающих на корабли волн, давно уже стали привычными и обыденными неотъемлемыми частями жизни пары тысяч морских скитальцев из Тмутаракани, наравне с крикливыми чайками, игривыми дельфинами и палящим южным солнцем.
Не проходило и месяца, чтобы их флотилия не спасала в море переживших кораблекрушения или пиратские нападения несчастных бедолаг. Торговать людьми Тмутараканцы не желали, поэтому всех спасенных христиан или сарацин, старались высадить в портах, где им были рады.
Все эти благодеяния шли на пользу торговым делам, так как среди спасенных было много довольно знатных особ из известных влиятельных семейств побережья. Пираты же только завидев издалека паруса "Нептуна" или "Посейдона" сразу бросались прочь, а почти во всех портах Средиземного моря, что христианских, что сарацинских, Тмутараканская флотилия со временем стала желанным гостем, и предлагаемые торговцами товары, продавались с большой выгодой.
От многих правителей Любиславу и Бранимиру поступали очень щедрые предложения принять участие в различных морских сражениях, но им приходилось всякий раз вежливо отказываться, ссылаясь на повеление князя Мстислава не ввязываться в политику и тем более войны. Подобная верность воле своего Князя повсеместно вызывала искреннее уважение к Кириосам у Королей и Эмиров, так что со временем им перестали докучать.
В 1017 году Эмир Сицилии стал союзником Императора Византии, так что с тех пор на этом солнечном, покрытом виноградниками, оливковыми рощами и фруктовыми садами острове Тмутараканская флотилия стала столь же частым гостем, как в Константинополе или Пирее. Именно по этой причине моряки обзавелись многочисленными подружками в портах Сицилии, а Кириосы, сидя под сенью усыпанных созревающими персиками раскидистых крон, потягивали отличное местное вино, и вспоминая о детях с женами, неторопливо играли в шахматы.
Именно здесь в Сицилии, на пересечении большинства торговых путей Средиземноморья, ковалась основа процветания Тмутаракани, торговля оружием и броней изготовленными искусными мастерами Корчева, за которые щедро расплачивались золотом. По всему морскому побережью и на самом море постоянно кто то с кем то воевал, и хорошее оружие требовалось постоянно, в большом количестве.
В Свейской же Слободе Лют заботливо воспитывал подрастающего крестника как будущего воина и Воеводу. Леонид был характером в отца, оттого рос капризным неслухом, а чтобы обуздать его норов в Тереме Слободы явно не доставало "мужской отцовской руки".
Флотская служба вынуждала Любислава постоянно бороздить дальние моря, но тут с прекращением Грузино - Византийской войны, в Слободу из Абхазии вернулся Лют. Порадовав сперва крестника знатными сувенирами с войны, Лют Леонида вскоре взял в "ежовые рукавицы", вплотную занявшись его воспитанием.
Софрония была этому обстоятельству неслыханно рада, так как с трудом управлялась с сыном, а у Люта не забалуешь. Нехотя Леониду приходилось уступать крестному, и по неволе пришлось овладевать основами воинской науки.
У Люта по слободе бегало больше дюжины сыновей, которые ростом и силой резко выделялись на фоне сверстников, шумя и озорничая как все дети в их возрасте. Лют не стремился обременять себя семейными узами, видимо привязанность к княгине Анастасии не покидала его сердце, но он редко отказывал во взаимности, желавшим разделить с ним ложе женщинам. Блудил одним словом славный русский витязь налево и направо.
- Нехорошо кум, что дети у тебя незаконнорожденными растут, усыновил бы ты их перед народом, чтобы все было честь по чести.- обратилась как то к нему Софрония.
- Зря переживаешь, придет время, усыновлю своих озорников. Рано еще, пусть как молодые жеребята пока на воле побеснуются, а потом уже и узду на них накину, и ратному делу обучать начну. Славный боярин выйдет из Леонида, а мои пострелята станут ему дружиной верной. Будет нам с тобой кума кем гордиться, покрывшись сединой в тихой старости.- с ухмылкой успокоил её богатырь.
- Твои слова да Богу в уши. Это на суше Воеводы в старости на покой уходят, а моряки народ неугомонный, до самой смерти море их манит, и на берег не отпускает. Мне ли не знать? - с грустью в голосе ответила гречанка.