С петушиными боями тоже была неудача, так как петухи из курятника рыскали в поисках, чего бы вкусного поклевать, и совсем не думали бросаться друг на друга. Но отчаянные попытки свеев пробудить в домашних птицах ярость берсерков, рассмешили всех до слез.
Куда удачнее получилось с соблазнительными танцами восточных красавиц, а также лепешками с мясными и сырными начинками. Одним словом веселье удалось на славу, а уже на следующий день в Слободе Ярополка ювелиры из Тмутаракани оценивали привезенные караваном сокровища, и Всеволод с Бориславом справедливо делили их между воинами своего отряда.
После дележа добычи братья со своими воинами несколько дней провели в Тмутаракани, покупая различные подарки для своих родных и любимых. Всеволод с Бориславом весьма прибыльно поиграли в кости с завсегдатаями портовых таверн, а затем, во главе своих воинов, солнечным погожим утром отправились в Белую Вежу.
Князь Мстислав тем временем был занят планированием будущей военной кампании. Добытые в Закавказье сведения представляли огромный интерес, и при умелом использовании, были способны самым серьезным образом повлиять на всю расстановку сил от Телави и Ани до Трапезунда.
Весной ему предстояло встретиться в Трапезунде с Императором Василием, и подробно обсудить совместные действия против Царя Георгия, как на море, так и на суше. Опираясь на донесения с картами прибывшего из Закавказья отряда, как и многочисленных византийских шпионов, двум правителям надо будет все как следует распланировать.
Благодаря дешевому железу из Тмутаракани, Василий значительно увеличил число своей тяжелой конницы, знаменитых Имперских катафрактариев. Эти закованные в чешуйчатую и пластинчатую броню с ног до головы всадники и лошади, своими сокрушительными ударами сминали плотные ряды тяжелой болгарской пехоты, и стали решающим фактором на завершающем этапе войны с Болгарией.
Год назад Бранимир из Константинополя привез Мстиславу полный комплект конского и воинского доспеха с вооружением катафрактария, и Князь сам испытав его на себе, особого восторга не ощутил. Недостатков было больше чем достоинств, лишь конь от постоянной скачки в тяжелой, свисающей почти что до земли броне, чуть ли не до крови ноги избил.
Чешуйчатая конная броня "Сизогривых волков" была вдвое легче, отлично защищала грудь и шею лошади, а также прикрывала бока и круп. Кованное налобье защищало конскую голову лучше Византийского, но ноги требовали защиты.
В зимнее время при поездках по заснеженной степи все воины на ноги своих коней надевали ногавки из бычьих шкур, которые отлично защищали от корки наста на снегу. Мстислав себе заказал выковать такие, наподобие высоких поножей, и испытав их на своих конях, прямо почувствовал, с каким удовольствием лошади колотили ногами по колючим кустам и тонкому льду на берегу залива.
Пластинчатый доспех всадника тоже был далек от совершенства. Воин в нем был очень неповоротлив, и в ближнем бою крайне сковывал движения. Да еще при падении с коня, самостоятельно вернуться в седло было крайне трудно, а даже при легком ранении, вообще невозможно.
Добротные доспехи "Сизогривых волков" совсем незначительно уступали в прочности византийским. А с учетом подвижности и выучки воинов, в бою явно их превосходили. Да и "собачья" выучка боевых коней Тмутараканцев, резко отличалась от византийской.
Мало того, что кони "Сизогривых волков" в бою яростно сражались, зубами и копытами всячески помогая своим всадникам, так еще и в случае их падения, словно свирепые псы защищали от врагов. Лошади катафрактариев в таких случаях стремительно покидали поле боя, возвращаясь в свой лагерь.
С учетом всего этого, целый кузнечный квартал в Корчеве, без устали ковал стальные ногавки, и усиленную броню для лошадей хазарского тумена. Князь Мстислав собирался взять всю свою тяжелую конницу в Закавказье, так как объединенные Грузино - Армянские войска, даже при самых скромных подсчетах, представляли из себя весьма внушительную силу.
Но кроме этого, у альянса Грузии с Арменией были довольно грозные союзники, касоги и горные аланы, способные выставить армию до двадцати тысяч воинов. Угроза была велика, и осознание этого факта весьма удручало Мстислава.