Мстислав во время плавания поделился с Лютом всем, что тому следовало знать, и очень внимательно выслушал его мнение о Имперском флоте. Тем самым временем по окрестностям Свейской Слободы, гридни Ярополка без устали гоняли две сотни воинственных свеев, а мастера - оружейники ставили на "Нептун" с "Посейдоном" стрелометные машины.
Одновременно с этим, набранные на эти корабли новые Капитаны с командами моряков, осваивали свои дромоны, ежедневно маневрируя на них, по лазурной глади залива, а Всеволод с Бориславом в далекой Белой Веже приручали подаренных им Радой соколов.
Братья назвали своих сапсанов Громом и Серафимом, они оба были очень быстрые, сильные, и на редкость смышленые. Ежедневные поездки на охоту, укрепляли ту тонкую и невидимую связь между птицами и хозяевами, а также способствовали их взаимопониманию.
Перед Крещением у Рады с Ратибором родился сынишка, которого нарекли Богданом. Рада настояла, что бы сын до тринадцати лет рос не крещеный, а тогда уже сам себе выберет, каким богам поклоняться. Счастливый отец её в этом поддержал, и молодые родители окружили малыша заботой и любовью.
После Пасхи Ратибор из Тмутаракани получил целый обоз легких стальных кованных ногавков для лошадей "Сизогривых волков", и обеспечил ими всю тяжелую конницу Гарнизона и Сторожевых Застав. Всадники подогнали их под своих лошадей, и целыми днями носились как угорелые по просторам весенней степи.
Лошадям сразу очень понравилась эта обнова, и они при встрече, яростно затаптывали столь ненавистные заросли колючек, которые раньше очень больно ранили их ноги. Всякий раз расправившись с ненавистной травой, кони радостно ржали, гордо сообщая другим лошадям о своих достижениях.
Ногавки также поступили и хазарам, поэтому Булджан отправил к Днепру тумен легкой конницы, а всю тяжелую конницу до середины лета отпустил в родные кочевья, как следует отдохнуть перед будущим военным походом. Вся Тмутаракань словно замерла, тихо готовясь к молниеносному прыжку в Закавказье, а Армануш с нетерпением ждала возвращения князя Мстислава.
Глава шестая. Пылающие берега
Обратная дорога была куда приятнее. Перед отплытием моряки накупили в Трапезунде много всяческих сувениров, которые между собой обсуждали, и откровенно хвастали. Повар приобрел какие то редкие специи, которыми поделился с ладьями, и теперь еда всей эскадры Люта просто благоухала.
Вкусное Сицилийское вино не кончалось, и Капитан всю дорогу забавлял Мстислава пиратскими байками, которых он знал превеликое множество. Слушая эти россказни "Железного пеликана" и наслаждаясь вкусной стряпней кока, Князь с Лютом почти не заметили как время пролетело, и их сердца чаще забились при виде уже ставшего родным маяка.
Мстислав спешил приготовить сувениры для Анастасии и детей, а великан - Кириос для озорной детворы Свейской Слободы, к рождению которой имел самое непосредственное отношение. В скором времени эскадра вошла в залив, Капитан приближаясь к Порту протрубил сигнал, и "Дельфин" причалил к пристани, заполненной шумной толпой встречающих моряков жителей.
По возвращении, раздав в Акрополе подарки и указания, Мстислав отправился в квартал Армянской общины, где обсудил с Армануш итоги переговоров в Трапезунде. И конечно же потихоньку начал распускать слухи, что война начнется в следующем году. Когда окончательно завершили подготовку расчетов стрелометных машин, в конце мая Князь устроил смотр эскадре Люта, и проверил подготовку свеев.
Стрелометы с каждым выстрелом удивительно точно метали сотни стрел почти что на версту. Делая гигантскую дугу по воздуху, каленые стрелы зловеще свистящим смертоносным дождем, обрушивались с невероятной вышины на берег, глубоко вонзаясь в землю. Прямой наводкой машины посылали стрелы на двести - двести пятьдесят саженей, сметая все на своем пути, что было в два раза дальше и сильнее, самых мощных луков.
Каждая машина могла делать три выстрела по сотне стрел в минуту, и представляла для врагов огромную опасность. Князь Мстислав остался очень доволен новым оружием и мастерством расчетов, а затем с не меньшим восхищением наблюдал за учебными боями шести сотен гребцов трех дромонов Люта и трех сотен конницы, две из которых были свеями.
Дородные северянки в сверкающих доспехах, словно свирепые валькирии, с неистовой яростью и зловещим воем набрасывались на соперников, сметая всех и вся. Созерцание всего увиденного наполнило сердце Князя гордостью за своих моряков, и придало уверенности в успехе задуманного им крайне рискованного дела.