Падающие с невероятной высоты горящие стрелы, своими стальными наконечниками пробивали шиты и доспехи, а ничем не защищенных гребцов прошивали насквозь. К тому же, стрелы очень глубоко впивались в сухую древесину кораблей, которая сразу занималась от щедро пропитанных земляным маслом, закрепленных на стрелах фитилей.
Напуганные дальнобойностью корабельных стрелометов эскадры Люта, грузинские моряки не долго думая, покинули горящие корабли, и со всех ног бросились бежать к городским воротам, искать спасения за крепостной стеной. Торговцы и лавочники тоже бросились спасаться, пытаясь унести с собой все самое ценное. В результате у городских ворот началась страшная давка, именно в этот момент последовал второй залп в самую гущу народа, а за ним и третий.
Со зловещим свистом, описывая в небе гигантские огненные дуги, больше тысячи стрел пролились смертоносным огненным ливнем на столпившихся людей, и ближайшие деревянные постройки. Весь порт был усеян сотнями человеческих трупов, возле ворот разгорался пожар, а в другом конце порта, огонь с горящих кораблей, начинал перекидываться на ближайшие здания.
Дальше стрелять уже не имело смысла, а подплывать ближе было опасно из за метательных машин на крепостных башнях. Поэтому эскадра Люта резко повернула на север, чтобы войдя в устье реки Риони, подняться выше по её течению, и высадиться на берег.
Ромеи, не сделавшие пока ни одного выстрела, от досады решили греческим огнем ускорить гибель грузинского флота, но метательные машины с башен городской стены, не позволили им приблизиться на необходимое расстояние, и вся эскадра ромеев последовала за Лютом.
Поднявшись по реке на семь верст, Тмутараканские корабли пристали к левому берегу, и сразу начали обустраивать лагерь, а подоспевшие в скором времени ромеи высадив всех своих воинов, отправили гребцов помогать с обустройством лагеря, и стали собирать на берегу большие метательные машины.
Ромеев всего оказалось две тысячи пехоты, шесть сотен конницы, и чуть больше двух тысяч гребцов, которые выполняли роль слуг и оруженосцев. У Люта была тысяча моряков и три сотни конницы, правда у ромеев еще было три больших метательных машины, способных метать огромные камни в девять пудов весом, которые были весьма кстати.
С помощью ромеев обустройство лагеря заняло чуть больше часа, и в итоге получилось очень удобно, ровно, достаточно просторно, и в то же время лагерь не занял много места. Он имел ширину в полсотни, и растянулся вдоль реки на двести с небольшим саженей. Посредине лагеря возвышались три большие метательные машины, справа паслись лошади ромеев, а слева кони тмутараканцев.
Когда лагерь обустроили, то быстро приготовили еду, и основательно подкрепились, а затем начали готовиться к обстрелу города. После обеда конница ромеев отправилась разорять ближайшие деревни, жечь посевы с садами и виноградниками, а также перегонять скот ближе к лагерю.
Пехота ромеев, построившись в сплошную широкую линию стала наступать на город, до которого было около четырех верст, а три сотни гребцов катили вслед за пехотой метательные машины. Рядом с машинами шли моряки Люта, а его конница прикрывала ромеев с флангов. Когда до крепостной стены города оставалось около половины версты, пехота остановилась как вкопанная, метательные машины подготовили к стрельбе, и сложив в мешки камни, стали пристреливаться к крепостным башням.
Метательные машины защитников города значительно уступали ромейским как по дальности стрельбы, так и по величине снарядов. По этой причине, быстро осознав масштабы угрозы, грузины начали спешно вооружать не только укрывшихся в городе моряков, но и готовить ополченцев, что бы предпринять отчаянную попытку сломать смертоносные машины ромеев.
В тот самый момент, когда ромеи пристрелялись к крепостным башням, и вместо камней зарядили большие горшки с земляным маслом, из ворот города выскочило около пяти тысяч воинов, моряков и вооруженных горожан, с пятью сотнями конницы. Зажженные горшки с маслом полетели в крепостные башни, и разбившись, залили их липкой горящей массой.
Брызги масла разлетались во се стороны, и если попадали на одежду, люди тут же загорались , превращаясь в живые факелы. При этом горючую смесь очень трудно было потушить тканью или водой. Можно было конечно накрыть очаги возгорания мокрыми овечьими шкурами, но жители города на свою беду этого не знали, и в их борьбе с огнем, побеждало всепоглощающее пламя.