Надо сказать, что с союзниками Люту повезло. Эскадра ромеев состояла не из самых лучших и дисциплинированных воинов и моряков, а из самых отчаянных и необузданных ветеранов долгой войны с Болгарией, собранных из остатков погибших в абордажных схватках корабельных команд всего Имперского флота. Да и командовали ими такие же бесшабашные офицеры. Так что смотреть смерти в глаза, им было не привыкать.
Построившись в боевой порядок, грузинская конница сперва медленно, а потом все быстрее и быстрее, двинулась на ощетинившуюся копьями пехоту.
- О, вижу я Отца своего! О, вижу я и Мать и Сестер с Братьями! О, вижу я как наяву Предков моих, всех до единого! Они призывают меня! Зовут моё место занять рядом с Ними в чертогах Вальхаллы! Где вечно живут Храбрецы!- зловеще разнеслась над рядами конницы предсмертная молитва свеев, услышав которую Лют громко произнес:
- Кажись славная сеча будет братцы, так напоим же всласть булат наших клинков, вражеской поганой кровью. Никого не щадить, пленники нам только в обузу. Сеча!
А потом зло процедил сквозь зубы:- Молитесь грузиняки, смерть ваша пришла.- и присел на колено, низко склонившись за воткнутый в землю щит.
За версту от вражеских рядов, грузинская конница перешла в бешеный галоп, и с гиканьем помчалась сплошным железным потоком прямо в середину строя, где стояли тмутараканцы.
В это самый момент со зловещим свистом на них обрушились шесть сотен стрел, лошади падали, переворачивались, и их всадники, упав с коней, гибли под копытами несущихся сломя голову коней. Крики боли и отчаяния, вместе с предсмертным хрипом лошадей, на считанные секунды повис в воздухе, и стих под топотом копыт.
Через двадцать секунд был еще залп, и еще. За полсотни саженей от плотных рядов пехоты, в самую гущу конного строя полетели зажигательные снаряды с корабельных камнеметов, которые разбиваясь о доспехи, разлетались пылающими брызгами во все стороны, превращая всадников в живые факелы. Теперь криков стало больше, а в гуще рядов конницы началась сумятица.
Перед самым столкновением, в конницу полетели еще арбалетные стрелы, выбивая из седла сотни всадников первого ряда, и с огромным грохотом копья ударились о щиты и броню. Стальные щиты тмутараканцев выдержали удары, не согнулись и не сломались, лишь глубокие вмятины и царапины от грозных наконечников грузинских копий остались на них, памятными отметинами о сражении.
Напоровшись на острые копья, лошади грузинской конницы, повалились прямо на воткнутые в землю щиты, закрывая своими телами тмутараканцев, от копыт скачущих следом коней. Но и их встретили такие же разящие копья, и они так же падали, вместе со своими всадниками.
Не сумев пробиться сквозь строй моряков Люта, а лишь завалив первые ряды трупами коней и всадников, грузинская конница повернула на фланги, и ударила по ромеям.
- Ну понеслась братцы!- прокричал Лют, и вынырнув из под придавившего его щит коня, взяв в каждую руку по булатному мечу, начал крошить всех вокруг, словно и не мечи это были, а легкие кинжалы. Вид выросшего из горы трупов дюжего русского витязя в залитых лошадиной кровью доспехах, поверг грузин в ужас.
Горячая кровь стекала прямо на спрятавшихся за своими щитами воинов, их доспехи от неё стали скользкими, и протиснувшись между людскими и лошадиными трупами, целая стена окровавленных воинов с мечами и топорами, выросла за спиной Люта. Грузинам на миг показалось, что тмутараканцы воскресли из мертвых, и в этот миг на их левых фланг с диким остервенением набросилась вся конница флотилии.
Нападение было ошеломительным. С дикими воплями в первых рядах неслись свеи, круша всех налево и направо грозными окровавленными кистенями, а вслед за ними неслась конница ромеев, с копьями наперевес.
В самом центре сражения буйствовал Лют, рассекая пополам всадников и перерубая шеи лошадям, а шедшие за ним моряки рубили своими топорами морды и ноги лошадей, и забивали кистенями их всадников. В гуще сражения отчаянно метались горящие кони и люди, правый фланг грузин выкашивали бьющие прямой наводкой стрелометы, ромеи своими копьями вспарывали лошадям животы, а левый фланг яростно крушила конница флотилии.
Резня была страшная, все место сражения превратилось в сплошное скользкое кровавое болото, в котором кони спотыкались о трупы, и падали увлекая за собой седоков. Каждый упавший в эту ужасную слизь, уже был не в силах самостоятельно подняться, и гиб под копытами обезумевших от страха лошадей. Созерцание горящих и растерзанных собратьев, вместе с которыми еще утром весело щипали траву, приводил животных в ужас, и они не слушаясь свои седоков метались, пытаясь вырваться из этого кошмара.