Сняв верхнюю одежду, туда с факелом спустился один из помощников Её Высокопреподобия, а следом она сама. При этом она оказалась весьма красивой и стройной, довольно высокой женщиной, облаченной в кольчугу сложного плетения, с искусно вплетенным в неё, стальным восьмиконечным широким нагрудным крестом.
Голову, шею и плечи Архимандритиссы, защищала бармица с лёгким круглым стальным шлемом, а талию стягивала странного вида золотистая металлическая полоса. Вслед за ней в зловещее подземелье последовали все остальные.
Подземелье оказалось довольно просторным, с низким потолком, вырытым в земле сырым помещением, с множеством крысиных нор. Оно воняло гнилью, крысиным пометом, и плесенью.
В самом центре пола, из маленьких детских костей был выложен какой то странный орнамент, очень похожий на не завершенное изображение круглого лабиринта, или план какого то грандиозного круглого здания. По краям этого орнамента лежали пять кучек костей со смотрящими на середину черепами, и было такое жуткое ощущение, что для завершения орнамента еще много чего не хватает.
Но в то же время орнамент напоминал что то до боли знакомое Любиславу, только что не ясно.
- Что вы двое об этом думаете? - вдруг спросила Кириосов Её Высокопреподобие, и так впилась своими глазищами, словно клещ.
Любислав достал свой компас, обошел с ним вокруг орнамента, то тут, то там посветил факелом, и с умным видом произнёс:
- Похоже это карта звездного неба, вписанная внутрь круга Зодиака, и поверх всего этого нанесена семиконечная звезда, но почему то вверх ногами. Только карта неба сейчас выглядит совсем иначе.
- Верно. А скажи на милость, на каких таких Киевских дорогах русский витязь таких знаний еретических нахватался? Аж Хорезмийскими медресе запахло. - поинтересовалась Её Высокопреподобие.
- На Киевском Подоле рос, туда много разного народа приезжает, и среди них немало умных людей, которые речи свои ведут, а я с детства умные речи слушать люблю, и на память не жалуюсь. К тому же на море без знания звезд никак нельзя. - в смятении ответил он, понимая что играет с огнём.
- Врёт он все. У нас со времён Каганата крепкая хазарская община с синагогой. Они изделиями колдовскими князя Мстислава зачаровали, и он за них горой стоит всякий раз. А из этой синагоги всякая скверна по городу расползается. Беда да и только. - в сердцах пожаловался Феофан.
- Они лекарями на наших кораблях служат исправно, многих моряков спасли и исцелили. А изделия их нам победы славные одерживать помогают, от них польза великая. - огрызнулся он на слова Феофана.
- Лекари они и правда знатные. А что за изделия колдовские у них? - с не скрываемым любопытством спросила она.
- Указатели Севера и трубы, искажающие пространство. - ответил ей Любислав показав свою подзорную трубу.
- Да вы в этой своей Тмутаракани просто полны сюрпризов. Такие вещи для любого путешественника полезные делаете, и наверняка еще много чего. Умён ваш Князь, что при себе таких умельцев ценных держит и выгоду видно немалую для себя извлекает.
В Константинополь бы их переманить как ни будь, а не гонениям подвергать. Не прав ты в этом Владыка. - восхищенно рассматривала компас и подзорную трубу Её Высокопреподобие.
- Так это тебя Любиславом величать "Кириос Понтийский"? - спросила она его, возвращая предметы.
- Истинно так. При рождении Любиславом меня родители нарекли, а при крещении Николаем, в честь Николая Чудотворца. - представился он как подобает.
- Я архимандритисса Серафима, настоятельница монастыря Святой Анастасии Узорешительницы, который находится возле города Салоники. Спутники мои монахи - схимники Кирилл и Филипп, из другого монастыря в Салониках, уже пять лет сопровождающие меня в странствиях.
Если ты Николай раздобудешь завтра точные карты Звёздного неба, то можешь до конца моих дней обращаться ко мне просто по имени. Серафима. Буду ждать тебя в Резиденции Епископа с надеждой и картами. - произнесла она с очаровательной улыбкой.
Затем Серафима приказала брату Филиппу с Бранимиром срисовать во всей точности орнамент, детские кости собрать и похоронить на кладбище. А это мерзкое место засыпать, и сравнять с землей.
Сама же она с Феофаном и братом Кириллом отправилась обратно в Южную башню к узнику.
Любислав же запрыгнул на своего коня, и сломя голову помчался к Армануш. Царевна спала, но слуга не посмел ему перечить, и провел в её спальные покои.