- По выстрелу, и атакуйте. Мне не мешать. - скомандовала Серафима, и помчалась назад. Тут же, вскинув арбалеты монахи сразили двух злодеев, и выхватив мечи, помчались на стоявших впереди бандитов. Кириосы, всадив по стреле в четверых злодеев, убрали луки, и взяв в руки по мечу с кистенем, рванули на помощь монахам, хотя они в ней не особо то и нуждались. На мгновение Любислав обернулся, узнать что там с Серафимой, и застыл как завороженный.
Словно крылья гигантской стрекозы, каким то широко раскрытым сокрушительным веером, вокруг неё мелькали сверкая в лучах солнца золотистые полосы того, что еще минуту назад было её необычным поясом. Гибкие острые тонкие лезвия кромсали всё, что могли рассечь или разрубить, и легко огибая препятствия, вгрызались в плоть врагов, а находя бреши в доспехах наносили злодеям множество глубоких резаных ран.
С жутким зловещим свистом первый клинок врезался во вражескую плоть, щедро разбрасывая брызги крови, и тут же следовал второй клинок, за ним третий , четвёртый, и так до седьмого, словно какая то дьявольская пила, вгрызались всё глубже и глубже, превращая всё живое в сплошное кровавое крошево. Пять шагов во все стороны от Серафимы, были той невидимой чертой, отделяющей жизнь от царства боли и мучительной смерти.
Это было самое сокрушительное оружие ближнего боя, изобретенное за всю историю человечества, оружие легендарных индийских героев, в одиночку побеждавших атакующих боевых слонов, и обращающих вспять сони вражеских воинов, семиклинковый меч уруми, в полторы сажени длиной.
Искромсав восьмерых бандитов, Серафима преследовала последнего, и взмахом своего меча, как щупальцами осьминога, обвила бандита клинками, тут же резко дёрнув на себя. Семь грозных клинков распороли туловище, и с убегающей лошади свалился истекающий кровью скелет со свисающими с костей кусками плоти.
- Что это брат? - не своим голосом спросил его подъехавший Бранимир, после того, как своими мечом и кистенем помог монахам расправиться с бандитами.
- Оружие древних индийских богов, в руках смертной. - только и смог вымолвить Любислав, уставившись на него ошарашенным взглядом.
Подавив неловкость, Кириосы поехали к Серафиме, горя желанием поближе рассмотреть чудесное оружие, пока Её Высокопреподобие очищала клинки своего уруми от крови, рассекая снежные сугробы.
- Уши, пальцы, носы, прямо в окрошку всех покрошила, и раскидала во все стороны. Одни окровавленные растерзанные скелеты с ошметками мяса на них оставила. Словно лохмотья свисают. Жуть какая. - только и смогли произнести они, осматривая место битвы.
Пока они рассматривали окровавленный снег с останками бандитов, монахи подъехали к Серафиме, и доложив, что выживших нет, начали растягивать поочередно каждый клинок уруми, и промасленной тканью очищать его от крови.
- Это далеко не все. Рядом должен быть лагерь, и те кто предупредил злодеев о нашем приближении. Никого нельзя оставлять. Поторопитесь с мечом, и догоняйте. Мне понадобятся ваши луки витязи, следуйте за мной. - обратилась к Кириосам Серафима, и зарядив свой арбалет, поскакала в лес. Любислав с Бранимиром помчались за ней.
Проскакав пол версты, они выехали на опушку, где стояло несколько старых шатров и шалашей. Посреди опушки два разбойника грелись у костра, а в большом котле начинало вариться мясо. Увидев забрызганную кровью Серафиму, бандиты всполошились и кинулись к оружию, но тут же пали от стрел.
Она распорядилась, чтобы осмотрели шатры, а сама спешилась и заглянула в котел. Потом подбросила хворост в костер, и стала греться у огня. В шатрах и шалашах было пусто, только старое оружие, ковры, одеяла и шкуры. В котле варилось мясо кабана.
Когда вода в котле начала закипать, приехали монахи с вьючными лошадьми, и вручили Серафиме собранный в обруч вычищенный меч. Трупы разбойников сложили друг на друга у костра, и накрыв ковром, сделали подобие лавки. Серафима переоделась в шатре, и отдала доспехи с шубой монахам, чтобы они их почистили. Потом присела на "лавку", а Кириосы накидали рядом с ней ковров, и сев на них стали рассматривать уруми.
Семь тонких как полоски ткани и невероятно острых длинных гибких клинков, редкого золотистого сорта индийского булата, искусно соединялись ковкой с рукоятью, образуя один цельный кусок металла. Рукоять была оборудована изящной гардой, украшена самоцветами, и напоминала пряжку ремня, если меч носили как пояс. Удивительное дело, но в собранном виде меч совсем не походил на грозное оружие, скорее на ювелирное украшение.